Максин МакАртур - Время будущее Страница 40

Молчание затягивалось, и я чувствовала себя полной идиоткой. Что еще сказать? Простите, но мне кажется, что вы – лжец? Может быть, инвиди вообще незнакомо понятие лжи. Внутренний голос коварно нашептывал мне: какое все это имеет значение? Эн Барик подсказал тебе выход из положения. Мердоку придется, конечно, еще немного поволноваться, но затем происшествие забудется. Ведь Кевет был всего лишь частным торговцем, а у тебя есть дела поважнее…

– Вы уверены в этом? Не могло ли случиться так, что это устройство у вас недавно украли?

Иногда я прислушиваюсь к своему внутреннему голосу, а иногда – нет.

– Нет, не украли.

– В таком случае, может быть, у вас есть какие-то свои объяснения случившегося? – не сдавалась я.

Он снова заколебался.

– Перед нами узел предельной эластичности.

– Узел? – переспросила я в недоумении.

Голос автоматического переводчика дрогнул на этом слове. Впечатление было такое, словно произошел сбой в программе прибора из-за каких-то помех.

Щупальца инвиди пришли в движение.

– Смысл выражения неясен? – наконец спросил он. – Это понятие знакомо вашим соплеменникам.

В смоделированном голосе слышался легкий упрек.

– Это выражение, должно быть, означает точку, из которой расходятся или в которой сходятся множество путей… Мастер, прошу вас, не забывайте, что я все воспринимаю во времени, линейно и ограниченно.

– Да. Он постарается ввести свое объяснение в рамки. Инвиди, насколько мы можем судить, способны видеть во времени так же ясно, как мы видим в пространстве. Они свободно идут по дороге, которую мы называем «будущее», хотя их взгляд ограничен горизонтами возможности и блокирован препятствиями выбора. Как они видят то, что мы называем прошлым, и отличается ли оно от остального времени, никто не знает. Неясно также, каким образом инвиди связывают пространство и время. Они смотрят на нас с жалостью, беспокойством и некоторой долей раздражения, как мы смотрели бы на того, кто движется во вселенной, обладая способностью видеть лишь на шаг впереди себя в одном измерении.

– Существует множество вероятных вариантов развития событий, – начал он терпеливо объяснять. – Он не может прямо сейчас решить, какой из них истинный.

Я потерла то место на шее, где был внедрен имплантат, проведя пальцами по его знакомым, хорошо прощупывавшимся под кожей формам.

– Вы говорите, что скоро нам предстоит пережить кризис?

– Скоро?

Барик хотел знать не семантику слова, а его точное содержание. Я отругала себя за то, что использовала довольно расплывчатое выражение, передававшее неопределенное временное отношение.

– Я говорю о периоде, простирающемся от настоящего момента в будущее и включающем неопределенный в нашем понимании промежуток, который может соответствовать приблизительно пятидесяти пяти планетарным вращениям.

– Разъяснение принято. Ответ: нет, не скоро.

Значит, по крайней мере в течение ближайшего месяца кризис нам не грозит. Хотя инвиди не отрицал, что он назревает. В который уже раз я спрашивала себя, почему Эн Барик не предупредил нас заранее о нападении сэрасов или по крайней мере не покинул заблаговременно станцию. Он обратился к нам с просьбой предоставить ему убежище и скрыть от сэрасов тот факт, что он находится на Иокасте, опасаясь, что захватчики заинтересуются технологиями инвиди. Я уже пострадала из-за этой тайны, а впоследствии могли пострадать и другие.

– Скажите, узел, о котором вы говорите, как-то связан со смертью Кевета? – Я пыталась вернуть его к настоящему.

Барик не ответил. Одно из его малых щупальцев ритмично двигалось вверх и вниз вдоль темного пятна на туловище, это было похоже на то, как моя рука потирает определенное место на шее. Да, инвиди, несомненно, солгал, сказав, что ничего не знает об устройстве в замке, но сделал он это, по всей видимости, не по злому умыслу, а из желания защитить себя, соблюсти культурные табу или потому, что был, возможно, не готов прямо ответить на мой вопрос. У меня сложилось впечатление, что Эн Барик искренне не понимал всей важности моих вопросов и необходимости безотлагательно найти ответы на них. Мне следовало обсудить это с офицером, ответственным за связи с инвиди.

Брин всегда говорил:

– Прежде всего винить надо программу переводного устройства. Затем необходимо проверить ваши аппаратные средства, уточнить вашу собственную интерпретацию и убедиться, что вы оба получаете одну и ту же информацию. И только после этого вы имеете право заподозрить, что столкнулись с непреодолимыми культурными различиями.

– Я поговорю с вами позже, – сказала я, – если вы, конечно, не возражаете.

– Позже?

– Через неопределенный промежуток времени, – торопливо уточнила я, – период, простирающийся с этого момента в неопределенное будущее и укладывающийся с большой долей вероятности в пределы одних суток.

– Определение принято.

Однако у меня имелся к нему еще один вопрос. Конечно, мы могли сами ответить на него, проанализировав данные датчика регистрации, но Мердок все равно решит допросить непосредственно Барика, и мне хотелось избавить инвиди от неприятной процедуры.

– Мастер Барик, скажите, находились ли вы последние двенадцать циклов станционного времени у себя в жилом блоке?

Понял ли он, что подразумевал мой вопрос?

– Он никуда не выходил. Передвижение было ограничено.

Да, действительно, ведь я сама предупредила Эна Барика о том, что ему следует оставаться в пределах наиболее защищенной части станции, чтобы сэрасы, если вздумают сканировать Иокасту, не заметили присутствия на ней инвиди.

– Спасибо. Я покидаю вас.

И не сказав больше ни слова, я вышла из помещения, оставив за своей спиной высокую асимметричную фигуру Барика.

Разговор явно не удался. Было такое чувство, как будто моя голова наполнена слизью. Черт возьми, я совсем забыла спросить Барика о членах экипажа «Калипсо», получивших, по их словам, помощь от инвиди много лет назад. Надо будет встретиться с Брином и попросить его выяснить этот вопрос.

К тому времени, когда я наконец добралась до своего жилого блока, я уже спала на ходу. Свет при моем появлении так и не зажегся, и я в темноте что-то нечаянно свалила со стола. Однако мне сейчас было не до этого. В синем освещении постель выглядела очень уютной. Марлена Альварес со снимка, стоявшего на полке, как будто строго вопрошала меня: «Что ты теперь собираешься делать?»

Я что-то пробормотала себе под нос и перевернула снимок так, чтобы Марлена не смотрела на меня. Я найду выход из этой ситуации. Но только не сегодня.

Одеяло пахло слизью. Я упала на него и провалилась в сон.