Игорь Байкалов - Область трансцендентности Страница 40

Дверь открылась. Бернар лежал на неком подобии койки и даже не отреагировал на моё появление. Думаю, этим он выразил свой протест. Я понимал, что Проговский должен меня ненавидеть, ведь в его глазах все мы являлись рабами системы, а значит, его врагами.

– Я поесть принёс, – почему-то эти слова прозвучали как извинение.

Проговский ничего не ответил. Я поставил поднос с едой на стоящий рядом столик и уже направился к выходу, когда он, наконец, ответил:

– Как видишь, все мы пришли к одному, верно?

– Не понял.

Бернар безразлично посмотрел вверх.

– Ну, как же, как мы ни крутились, оказались в одной небольшой лодке. Что там будет дальше, неизвестно. Погибнем – так вместе, и все наши противоречия уже будут не важны, – ответил он и повторил. – Ни для кого они уже не важны.

– Они важны для нас.

– Верно, нашими поступками мы оставляем следы в реальности. Если их нет, то нас словно бы и не существовало.

– Иногда это шрамы, – заметил я.

– Не самое худшее решение, – он посмотрел на меня, ожидая ответа. Чего он хотел этим добиться?

– Но и не самое лучшее, – сказал я и поспешил выйти из импровизированной камеры.

Подходил к концу второй день нашего вынужденного путешествия. Мы все, кроме Мирослава, находящегося на посту, собрались в небольшой кают-компании поужинать. Несмотря на голод, еда не лезла в глотку. Мрачноватое настроение преобладало за нашим малым столом. Пожалуй, только Белоусов ел с аппетитом.

После ужина я вернулся к работе, но никак не мог сосредоточиться, на душе по-прежнему скребли кошки. Всё-таки совесть весьма странная штука: карает за то, что ты не со всеми в эти страшные минуты. Наверное, богу или кому-то ещё было угодно, чтобы у нас имелся этот механизм добра и самопожертвования. Сделал не так – получи муки совести. Не знаю, может быть, я уже начинаю ударяться в мистику. Порою набегали приступы, в моменты которых мне чудилось, будто Димка с укоризной смотрит на меня, говоря: «Да-а… не ожидал я такого от тебя… не ожидал, а я то тебя за человека считал, доверял!» Тогда мои кулаки сжимались до хруста. Несмотря на все попытки проконтролировать себя, я даже сломал ручку. Мирослав весьма выразительно посмотрел на меня, но ничего не сказал…

И всё-таки уже глубокой ночью по корабельному времени я закончил и готовился запустить Ястреба, о чём сообщил Северину. Алексей Васильевич в это время сменил на посту Мирослава и ожидал этого момента с нетерпением. Разведчик, наконец, мог обрести новый разум.

Старт базовых программ прошёл без ошибок, скрипты отработали, как следует. Я следил за их работой через планшетный ПК.

– Вижу попытки подключения, – сообщил Северин. Действительно, Ястреб проверял периферийные устройства, в том числе и мой наручный коммуникатор. Всё остальное для него было пока недоступно. Сначала следовало убедиться в адекватности моего «воспитанника». Я положил планшетный компьютер и спросил:

– Ястреб, ты меня слышишь?

– Согласно гносеологическому принципу непричастности трехзначной логики к конвекционным потокам информации и принимая во внимание принципиальную необратимость многозначной эвристики, можно осмыслить сущность немодального согласия, – прозвучал ответ.

Лицо капитана вытянулось в удивлении, а я застыл, пытаясь понять причины произошедшего сбоя: «Неужели рассыпались логические и семантические связи?!» Это катастрофа! Мне в жизнь не починить его!

– По-моему, связь работает, – заключил Ястреб. – Когда я получу доступ к основным ресурсам?

Мы с капитаном многозначительно переглянулись.

– Никогда так больше не делай! – прокричал я и рухнул в кресло.

– Я связь проверял. Что происходит? Насколько я понимаю, моя индивидуальность тебя не устраивает, тогда зачем ты скопировал всю информацию?

– Всё в порядке, искин, – ответил за меня Северин. – У всех нервы на пределе. Можешь принять контроль над кораблём?

– Да, но отчеты самодиагностики корабля показывают неполную работоспособность систем.

– Да, нас слегка задело, потеряли несколько сенсоров. Мелочи, ещё легко отделались…

Они продолжили разговор, а я старался успокоиться. Не выходило! Наверное, мне следовало поспать, но работа ещё не завершена. Я подобрал многострадальный планшетный компьютер и вернулся к выполнению своих рутинных обязанностей: давал доступ Ястребу к новым устройствам и проверял, как работают интерфейсы. Все они были стандартными, но, как у нас говорится, неисповедимы пути электронов. По мне лучше перестраховаться, ведь перенос для меня осуществлялся впервые, и хотелось убедиться, что Ястреб с блеском сыграет отведённую ему роль.

Через час в кабину зашёл Мирослав и поинтересовался, как дела. Пока они с Севериным обсуждали преимущества нового искина и его шуточку при запуске, я посмотрел на часы и удивился: вскоре наступало «утро», а значит, прошли уже сутки с тех пор, как я на ногах. Осознание этого факта сил не прибавило, скорее наоборот, я почувствовал, что моя чугунная голова скоро станет переспелой арбузной. Всё, на сегодня хватит. Утро вечера мудренее, но не когда проводишь сутки за монитором.

Только я поднялся с кресла, как голова закружилась – чья-то рука схватила меня. Неужели я начал падать?! Вот уж не ожидал от себя. Всё-таки Ольга не зря предупреждала, последствия виртуального боя с программами сказывались не самым благоприятным образом…

Новое утро для меня наступило ближе к ночи по корабельному времени – завыла сирена тревоги.

Я вскочил на ноги и бросился к кабине. Здесь не хватало только Манулова. Насколько я знал, по боевому расписанию он сейчас находится за пультом рельсотронной пушки.

– Что случилось?

– Вышли в обычное пространство, – со странной заторможенностью ответил Северин.

Я взглянул на окружающий нас космос и понял, почему так говорил капитан. Учитывая то, что я ещё не до конца проснулся, увиденное показалось сном. На черном полотне сияли редкие звёзды. Их алмазные огни казались такими бледными, словно светили из последних сил и нас разделяли миллионы световых лет.

– Боже, куда нас занесло? – прошептал Мирослав.

– Молния по-прежнему двигалась впереди нас. Ей бы адресовать этот вопрос, но на любые попытки связи она не реагировала.

– Наблюдаю несколько массивных объектов, – доложил Ястреб.

– Покажи, – скомандовал Северин.

Голограмма развернулась. Глядя на неё, я никак не мог избавиться от мысли, что мы находимся внутри какой-то системы, о чём и сказал Северину.

– Да, похоже на кладбище, – согласился он.