Илья Одинец - Импланты Страница 40

Отец Арсений перевернулся на другой бок.

"Зачем вообще убийцы возвращаются на место преступления? Лишний раз посмотреть на жертву? Но ведь имплант на труп даже не взглянул… Хотя, это наверняка оттого, что он боялся посторонних, то есть меня".

Священник подскочил, едва не свалившись с кровати.

— Ну конечно! Как же я не понял! Старый осел!

Святой отец спрыгнул с кровати, схватил сутану, сунул ноги в ботинки, не удосужившись даже как следует их зашнуровать, и бросился к выходу.

"Торопиться, скорее, скорее!"

Центральная гостиница, к счастью, была оборудована лифтом, где отец Арсений и оделся. Пригладив волосы рукой, он бросился к регистратуре и выпалил:

— Где здесь ближайшее отделение полиции?

Сонный регистратор — молодой прыщавый паренек — вытаращил на священника глаза.

— В чем дело?

— Ни в чем. В вашем отеле все в порядке.

— Тогда зачем вам полиция?

— Надо, — отец Арсений отвечал коротко, почти грубо. Он сердился на себя за то, что сразу не догадался: рыжий имплант никого не убивал.

— У нас только один полицейский участок. Как выйдете, свернете налево, пройдете два квартала, снова свернете налево и там увидите.

— Спасибо.

Отец Арсений выбежал из гостиницы и помчался по темной улице. Если бы кто-нибудь увидел его, обязательно перекрестился бы, уж очень странной была картинка: священник бежит по ночной улице. Он практически сливался с темнотой, резко выделялся только белый не застегнутый воротничок сутаны, голова и незагорелые ноги, выглядывающие из-под одежды — отец Арсений не удосужился надеть даже носки.

— Тупой осел! — ругал он себя, стараясь не сбить дыхание. — Глупый старый осел!

Имплант не мог быть убийцей. Именно это не давало отцу Арсению заснуть: подсознательная уверенность в невиновности человека, которого священник отправил в тюрьму.

Если бы мужчина с татуировкой действительно убил владельца отеля, то, естественно, знал бы, что за регистрационной стойкой лежит труп. Вернувшись на место преступления и застав там священника, он, безусловно, понял бы, что отец Арсений солгал, когда сказал, что владелец отеля отлучился. А почему священник солгал? Потому что видел труп и подозревал его, импланта, в убийстве. Соответственно, у крепыша не осталось бы выбора, как покончить со случайным свидетелем, но вместо этого он выслушал достаточно длинную и путаную речь отца Арсения, поблагодарил за брошюру и не отреагировал на приближение полицию, а побежал только когда услышал крик, просто потому, что испугался. Да и какой имплант не испугался бы?

— Старый глупый осел! Нет, хуже! Много хуже!

Отец Арсений уже несколько лет читал лекции о нетерпимости и предвзятом отношении к имплантам. А оказалось, он сам относится к той категории людей, против которой выступает с лекциями. Он поддался влиянию общества, обвинил человека в убийстве только по тому, что тот имплант, оценил человека по внешности, а не по душевным качествам. А ведь мужчина никак не мог оказаться убийцей! Не бывает у убийц мягкого взгляда и горечи в словах. Крепыш просто был обижен на человека, не желавшего сдавать комнату импланту, а теперь наверняка еще и на него, на священника.

Отец Арсений пробежал два квартала, свернул налево и, как и говорил паренек из регистратуры отеля, увидел полицейский участок: двухэтажное здание с небольшой парковкой, на которой, мигая красными лампочками сигнализации, в два ряда выстроились восемь сине-белых "Пежо".

— Нужно обязательно дать новые показания! И попросить у него прощения!

Отец Арсений немного отдышался и открыл дверь полицейского участка.

Из явки в полицейский участок Кайл сделал целое представление. Он не упускал случая лишний раз появиться на публике, махнуть в камеру ручкой, возвести глаза к небу, словно устало спрашивая Всевышнего, за что его, знаменитость вселенских масштабов, снова преследуют камеры и фотоаппараты. Хотя частенько он сам и являлся инициатором подобных преследований.

Вот и сейчас он вышел из своего белого лимузина, пару секунд постоял рядом, дабы фотографы успели запечатлеть его перед полицейским участком, и поправил красный платок на шее. В белом костюме от "Армани" Кайл выглядел истинным щеголем, тусовщиком, балагуром, человеком несерьезным и совершенно не опасным.

Пару дней назад в поместье "L amp;P" приходил офицер полиции. Голицын проводил посетителя к Кайлу.

— Чем могу? — холодно поинтересовался суперзвезда.

Представитель правоохранительных органов оказался совсем молодым, почти мальчишкой. Худой и невзрачный, он явно робел в шикарной черно-серебряной гостиной знаменитости, а на Кайла и вовсе смотрел с обожанием.

— Я не отниму много времени, — юноша сглотнул. — Вы знакомы с Анастасией Стасюк?

— Журналистка? Да, знаком. Эффектная женщина. Брала у меня интервью.

— Когда вы в последний раз ее видели?

Голицын, стоящий чуть в стороне от полицейского, едва заметно качнул головой, но Кайл не нуждался в инструкциях.

— Почему вы спрашиваете?

— Она пропала.

Кайл нахмурился.

— И вы пришли допрашивать меня? Вы, подозреваете меня в похищении? Меня? Убирайтесь из моего дома!

— Вы не ответили на мой вопрос.

— И не отвечу.

— Тогда вам придется явиться в полицейский участок.

— Вот и отлично. Явлюсь. Буду с начальством разговаривать, а не с каким-то… — Кайл сморщился.

Молодой человек в полицейской форме покраснел и направился к выходу.

— Зря, — одними губами произнес Борис Игнатьевич.

— Ничего не зря, — Кайл был уверен в себе. — Я сумею сыграть на этом.

И он сумел.

Со всех сторон щелкали вспышки фотоаппаратов, к лицу знаменитости тянулись мохнатые сардельки микрофонов, но звезда проигнорировал журналистов и с невозмутимым видом направился к участку.

Его сопровождали трое: суховатый старичок в черном смокинге, с тростью и огромным перстнем с черным обсидианом и двое телохранителей — плечистые парни-импланты, один из которых страдал косоглазием.

Перед Кайлом открыли дверь. Уже знакомый звезде молодой человек проводил его до кабинета начальника.

— Не понимаю, — сказал Кайл, сев на стул напротив стола полицейского и положив одну ногу на другую, — зачем меня вызвали?

— Чтобы допросить, конечно.

Начальник оказался пожилым седоволосым полицейским. Верхняя пуговица форменной рубашки была расстегнута, черный галстук лежал рядом на столе. Серые глаза смотрели холодно и равнодушно, да и поза офицера говорила "я хочу скорее покончить с ненужными формальностями". Кайл напротив не планировал быстрого решения дела, он намеревался провести в участке не менее часа, чтобы журналисты, которых в здание участка не пустили, устали ждать. Тогда оскорбленная в лучших чувствах звезда поведает всему миру о том, как полиция обидела его в его же доме, и какой он честный и порядочный гражданин, сам явился в участок, чтобы ответить на вопросы и там целый час страдал от допросов и подозрений.