Джек Вэнс - Поместья Корифона. Серый принц Страница 40

Кургеч остановил на нем холодный прозрачный взгляд и тихо спросил: «Хотите попробовать?»

«Нет, благодарю вас».

Связанный Моффамед все это время сидел на палубе йола — спиной к мачте, лицом к ослепительно восходящему Метуэну. Ему не давали ни есть, ни пить. Кургеч зашел в носовую кабину и достал из сундучка флакон с темной жидкостью. Наполнив кружку водой, он отмерил в нее несколько капель темного зелья и протянул раствор Моффамеду: «Пей!»

Жрец молча осушил кружку. Кургеч завязал ему глаза черной лентой и присел неподалеку на передней палубе. Джемаз ушел купаться в пруду.

Прошло полчаса — Кургеч поднялся на ноги. В куске ткани, обтягивавшем нижнюю грань коробки, он прорезал Т-образную пару перпендикулярных щелей, а сверху вырезал круглое отверстие. Подготовленный таким образом чехол он надел на голову Моффамеду, установив на плечах жреца козелки из сучков, поддерживавшие приспособление. Убедившись в том, что ветряк беспрепятственно вращается, старый ульдра продел руку в верхнее отверстие и снял повязку с глаз пленника.

Эльво Глиссам хотел было что-то спросить, но Джемаз, вернувшийся после купания, энергичным жестом призвал его к молчанию.

Прошло еще десять минут. Кургеч присел на корточки подле Моффамеда и начал монотонно напевать: «Мир и покой… мир… покой… наконец ты отдохнешь… ты отдыхаешь. Приходит сон… сон сладок и глубок… в нем растворились все заботы… страх улетучился. Сон сладок, сон глубок… покой… безмятежность… все ближе… ближе… Хорошо… ты можешь расслабиться… можешь обо всем забыть… забыться…»

Ветерок затих — ветряк замедлился, но старый ульдра принялся подталкивать лопасти пальцем: внутри коробки перед глазами Моффамеда продолжал вертеться расписанный спиралями диск.

«Спирали кружатся, — причитал Кургеч, — спирали кружатся снаружи внутрь… снаружи внутрь… все внешнее в тебе уходит внутрь… снаружи внутрь… тебе спокойно… хорошо. Как хорошо, что здесь никто не может тебя обидеть, ничто не может тебе помешать, когда все внешнее ушло внутрь… утонуло. Что может тебе помешать?»

«Ничто», — послышался голос жреца из коробки.

«Ничто не может помешать, потому что я этого не хочу… пока не захочу… а теперь нет ничего, кроме покоя и отдыха… ты среди друзей… тебе легко… легко помочь своим друзьям. Кому тебе легко помочь?»

«Друзьям», — откликнулся Моффамед.

«Друзья рядом. Вокруг тебя… нет никого, кроме друзей. Друзья хотят помочь… чтобы тебе было легко и удобно… друзья разрежут путы… станет легче… удобнее… — Кургеч ослабил веревки, стягивавшие щиколотки и кисти жреца. — Как хорошо… как удобно среди друзей… Тебе хорошо?»

«Да… хорошо».

«Спирали кружатся… все уходит внутрь… и мысли кружатся… и тонут. Не остается ничего — только мой голос, больше ничего… Теперь ты глух ко всему… в тебе нет никаких мыслей… ты забыл обо всем, кроме друзей… настоящих друзей, с которыми тебе покойно и хорошо. С друзьями хорошо, друзьям можно доверять… Кому ты доверяешь? Кому хочешь помочь?»

«Друзьям».

«Друзья рядом. Вокруг тебя. Где твои друзья?»

«Рядом».

«Так и должно быть. Теперь я сниму чехол, и ты увидишь друзей, настоящих друзей. Когда-то, давным-давно, ты в чем-то с ними… может быть… не соглашался, но то далекое время прошло… это больше никого не беспокоит. Друзья с тобой, рядом. Это важно, это хорошо… больше ни о чем не нужно беспокоиться».

Кургеч снял коробку с головы жреца: «Вдохни свежего ветра, взгляни в лица друзей».

Моффамед глубоко вздохнул, переводя взгляд с одного лица на другое. Глаза его потускнели, зрачки сжались в точки — возможно, сказывалось зелье.

Кургеч спросил: «Ты видишь друзей?»

«Да… рядом».

«Так и должно быть! Теперь ты среди друзей, тебе помогают, и ты хочешь помочь. Старое забыто, былое прошло… Но друзьям нужно что-то вспомнить… чтобы тебе больше не нужно было беспокоиться. Друзья доверяют друг другу, у друзей нет секретов. Как тебя звали в храме?»

«Инвер Эльголь».

«А тайное имя, известное только тебе — а теперь и друзьям, потому что ты хочешь им помочь?»

«Тотулис Амедио Фалле».

«Как хорошо поделиться тайной с друзьями! Как легко на душе! Куда водил пришлого Полиамед?»

«К святилищу Золотых Лоз».

«Конечно! И где же оно, святилище Золотых Лоз?»

«Там, где обучают эрджинов».

«Само собой. Было бы неплохо там побывать. Как туда добраться?»

«Нужно ехать в Аль-Фадор… в горы… на запад от Второй станции».

«Туда Полиамед водил пришлого, Ютера Мэддока?»

«Туда».

«Там опасно?»

«Опасно! Очень опасно».

«Могли бы мы там побывать и вернуться — целые и невредимые?»

«Из Аль-Фадора вернуться нельзя… нет».

«Но Ютер Мэддок и Полиамед побывали в Аль-Фадоре и вернулись. Разве мы не можем сделать то же самое?»

«Они видели Аль-Фадор издалека, но ничего не узнали».

«Ну вот, и мы так сделаем. Если это все еще можно сделать. Поедем в Аль-Фадор. Куда мы держим путь?»

«В Аль-Фадор… на юго-запад… против ветра».

Кренясь то в одну, то в другую сторону, степной йол резво лавировал по сорайе. Моффамед сидел, сгорбившись в углу кабины — безразличный, мрачный, бессловесный. Эльво Глиссам то и дело поглядывал на него, пытаясь представить себе, что происходило в голове жреца. Попытки завязать беседу ни к чему не приводили: Моффамед продолжал молча сидеть, уставившись в пространство.

Пять суток они ехали под парусами с рассвета до темноты — и даже ночью, когда над плоским простором сорайи зажигались созвездия, лучший компас рулевого. Снова они пересекли две колеи, но холм, скрывающий рощу папайи — место их первого привала — остался далеко на юге. Степь мало-помалу превратилась в мрачноватую полупустыню, где от колес, крошивших высохший соум, поднималась долго не оседающая пыль. На южном горизонте показался Вольводес — сперва едва заметная тень, потом гряда серых утесов, поблескивающих, как сталь, на фоне пасмурного неба.

К этому времени Эльво Глиссам уже впал в апатию подобно Моффамеду. Он потерял всякий интерес к проблеме порабощения эрджинов — насколько удобнее и проще было обсуждать такие вопросы в многолюдных гостиных Оланжа! До станции № 2 был всего день пути на юг, но Глиссам не отваживался заводить разговор о каком-либо изменении планов. Как всегда, настроения Джерда Джемаза казались ему непостижимыми. Что касается Кургеча, Эльво вернулся к первоначальному убеждению. Хитроумный, умудренный жизнью ульдра, компетентный в привычной обстановке, больше не впечатлял Эльво Глиссама, не собиравшегося проводить время или поддерживать репутацию среди кочевников. Взвесив все «за» и «против», он решил, что для него лучше всего было вернуться в Оланж. Шайна Мэддок? С ней было бы чертовски приятно проводить время! В ее очаровательной голове копошились очаровательные мысли. Что ж, теперь она, наверное, успела соскучиться в глуши, и перспектива сопровождать его на обратном пути в Оланж вполне может показаться ей привлекательной…