Александр Мирер - Обсидиановый нож Страница 40

Принимая эти оперативные меры, комитет действовал и в более широких масштабах. В восемнадцать тридцать по московскому времени заработали телетайпы в Париже, Лондоне, Нью-Йорке. По линиям прямой связи между правительствами, называемыми на дипломатическом языке «горячими линиями», прошла передача из Москвы. И с девятнадцати часов мир стал меняться при видимой тишине и спокойствии. Отгремели сигналы боевой тревоги на командирских постах зенитных ракет. Пилоты истребителей-перехватчиков затянули шнуровки перегрузочных костюмов. В темных кабинах радарных станций дежурили усиленные вахты. Спутники-наблюдатели отвернули свои кварцевые глаза от Земли и уставились в черно-фиолетовое космическое небо.

Можно было надеяться, что теперь корабли пришельцев не подойдут к Земле незамеченными. Действительно, взлет корабля из Тугарина в девятнадцать пятьдесят был отслежен не только из Советского Союза, но и из Франции и Англии и даже с постов Соединенных Штатов на Аляске.

Меры, принятые комитетом, оказались действенными. Пришельцы отступили. Но победа не принесла спокойствия. С часу на час надо было ждать второй атаки пришельцев, а информация о первой не поступала. Не удавалось ее собрать, хотя к десяти часам была опрошена половина из трехсот девятнадцати человек, обработанных «посредниками». Ни один из них не смог рассказать ровным счетом ничего.

Степан Сизов, повредивший с неизвестной целью линию электропередачи, был на грани смерти.

Алеша Соколов успел сказать о том, что пришельцы собираются напасть на столицы великих держав, и потерял сознание.

Вячеслав Борисович Портнов застрелился.

Получилось так, что после отступления пришельцев информации на йоту не прибавилось. Говоря на военном языке, не было разведданных. Куда ни сунься — темно. В десять часов вечера комитет мог только строить догадки. Например, диверсия Степы Сизова была понята совершенно навыворот, ведь он воспользовался лучеметом пришельцев, правда? Значит, он переоделся в женское платье и разрушил линию по приказу их штаба. Пожженную копну приписали неумелому обращению с бластером. Комитет не обратил внимания и на возраст людей, обработанных «посредниками». Среди них не было ни одного моложе шестнадцати лет, кроме, предположительно, Степки. И этого, повторяю, никто не взял на заметку. Взрослым людям, заседавшим в комитете, казалось естественным, что пришельцы подчиняют взрослых, а детьми пренебрегают…

А корабль Десантников, развив чудовищную скорость, ушел от локаторов, растворился, исчез.

Очень подавленное настроение было в комитете… Обсуждалось, не выслать ли в Тугарино еще одну группу следователей, чтобы дело сдвинулось с мертвой точки. И вдруг дело пошло само — появился Благоволин. Руководитель следственной комиссии сообщил, что Благоволин держал в руках «посредник», что условные клички Десантников такие-то, что диверсия на высоковольтной была предпринята Степаном по заданию Портнова и так далее. Но Благоволина вызвали в Центр не только из-за этих, пусть даже очень важных сведений. Но из-за них, пренебрегая секретностью, комитет просил его продолжить сообщение прямо с борта военного самолета.

Благоволин, пока в него пытались подсадить Мыслящего, а он его «выплевывал», запомнил кое-что о планах пришельцев на будущее.

В десять часов вечера еще никто не понимал, насколько эти планы опасны для человечества. Даже члены комитета, кроме, пожалуй, одного из них.

В одиннадцать тридцать самолет приземлился в Н.

Ночное совещание

Под белым потолком безжалостно пылали молочные плафоны. Девятнадцать человек, казалось, приросли к огромному полированному столу светлого дерева. По его необъятной поверхности были разбросаны рулоны телетайпной бумаги, синие листки телеграмм, военные карты. Стояли бутылки с минеральной водой, термосы с чаем и кофе, тарелки, диктофоны. Во главе стола сидел генерал — заместитель председателя комитета.

По правую его руку расположился молодой генерал авиации — с его лица еще не сошло выражение брезгливого недоумения. Второй заместитель председателя, которого все звали по фамилии — товарищ Зернов, очень высокий и худой человек, сидел на противоположном конце стола. Зернов диктовал сообщение для «горячих линий». Ему помогал, осторожно вставляя круглые обороты, Лев Краюшкин, совсем молодой человек, светило дипломатической службы. Тут же помещались две группы ученых. Астрономы и физики шуршали длинными полосами бумаги — с вычислительной машины, копались в справочниках и звездных атласах. Слева гудел бас Анны Егоровны Владимирской — врачи составляли циркулярное письмо всем больницам насчет ускоренного заживления ран у пришельцев. Еще несколько человек сосредоточенно писали в блокнотах. Известный академик, «отец советской кибернетики», выписывал формулы. Рядом с ним профессор-психолог покрывал лист за листом одинаковыми изображениями четырехлепесткового клевера — думал. Два контрразведчика по очереди писали короткие фразы в блокноте с хорошеньким никелированным замочком. «Здесь начинается вторая часть, — говорил в диктофон Зернов. — Указанные в первой части „посредники“ имеют вид…» Дипломат подсказал: «Прямоугольных параллелепипедов…» — «…Прямоугольных параллелепипедов двенадцать на шесть на три сантиметра. Цвет мутно-зеленый, переливчатый. Здесь перерыв в передаче второй части». Зернов поднял глаза к двери и выключил диктофон.

Дежурный офицер скользнул к креслу генерала-генштабиста и прошептал:

— Товарищи из Тугарина…

— Входите, товарищи. Прошу без чинов.

Быстров, Ганин, Благоволин вошли, поклонились — Ганин щелкнул каблуками — и сели на приготовленные места.

— Товарищи прибывшие! Здесь заседание специального комитета в связи с событиями. Прошу назваться, кто из вас кто.

Приезжие назвались. Генерал, помедлив, распорядился:

— Товарищ Зернов.

— Есть. — Зернов, простовато улыбаясь, всмотрелся в приезжих. — Думается, мы не ждем от товарищей личных впечатлений и фактов. Это мы получили… — Он обвел длинной рукой стопки бумаг на столе. — К нам прибыли доктор физических наук, профессор, а также кандидаты физических же и военных наук, так? Попросим их изложить концепцию событий, которую они, как я думаю, обсудили по дороге сюда…

Авиационный генерал отрезал:

— Возражаю! Имею вопросы!

Генштабист тоже отрезал:

— Товарищ Зернов ведет заседание.