Любен Дилов - Упущенный шанс Страница 40

Подумаешь, он не знает, что ему думать о современных женщинах! А я вот не знаю, что мне думать о нем. Хэппи-энд понадобился этому дурню! Да еще с любовью! И вот из подобных историй он будет черпать мудрость. А ведь такое интеллигентное лицо у человека.

Неужели и сегодня читатели не могут прожить без такого чтива? Неужели усилия великих писателей во все времена старавшихся воспитывать у людей вкус к настоящей литературе, пропали даром? А мой компьютер — каков гусь? Со мной работать отказывается, а оказать услугу дураку — пожалуйста! «Ну что ж, голубчик, — мысленно пригрозил я ему, — давай, обслуживай невежд, займись ремесленническими поделками! Только, пожалуйста, меня от этого уволь!» Конечно, я был раздосадован, но не настолько, чтобы заглушить в себе любопытство. Мне было интересно, что же он сочинит «для души». Про себя я решил больше не церемониться с ним и вернуть изобретателям, не забыв при этом любезно и в то же время язвительно поблагодарить их: мол, спасибо, но пользуйтесь этим чудом техники сами, а я сумею заработать себе на жизнь и без его помощи!

Мастер своевременно нажал какой-то рычажок, поэтому принтер печатал сочинение сразу в двух экземплярах. Оказалось оно на редкость длинным видимо, не так-то просто добраться до хэппи-энда в любви. Я так и сказал мастеру, но он не понял, что я имел в виду. Бедный, ко всему прочему он был начисто лишен чувства юмора.

— Верно, — серьезно ответил мне он. — До счастливого конца добраться нелегко. Счастливый конец нужно выстрадать, только тогда он становится понастоящему счастливым.

Ну как с таким разговаривать! Он выпрямлял любую мысль, как утюг.

Я невольно порадовался точному сравнению. Да, под утюгом всё сглаживается, утюг — прибор серьезный.

Может, компьютер потому и заработал сразу. Наверное, электронный ум подсказал ему, что с таким лучше не спорить, иначе он пройдется по тебе, как утюгом, сам будешь не рад. Лучше уж сочинить, что просит.

Посмотрев, с каким вдохновением принтер выдает страницу за страницей, я вдруг развеселился и решил пропустить стаканчик. Мастер отказался, сославшись на специфику работы:

— Понимаете, мы имеем дело со сложнейшими механизмами, а это требует большой сосредоточенности…

Конечно, он был прав, этот утюг. Алкоголь ничего не может выпрямить, но многое может смять.

Сам я, однако, не отказался от своего намерения, хотя тоже находился на работе. Признаться, мне нужно было восстановить душевное равновесие, нарушенное сознанием того, что компьютер подчинился не мне, а мастеру.

— Простите мне мое нетерпение! — извинился мастер и с довольным видом принялся собирать страницы еще не законченного произведения. Я же стоически боролся с порцией «зеленого змия», наблюдая за тем, как, собрав страницы, он тут же уткнулся в них носом.

«Читай, читай, — подумал я, — для тебя ведь написано, сам просил. А я потом почитаю, мне торопиться некуда!» На простодушном лице мастера отражалась целая гамма чувств. Он то слегка улыбался, то, как бы шокированный чем-то, по два раза перечитывал один и тот же пассаж, то несогласно морщился. Всё это распаляло мое любопытство, и мне стоило больших усилий притворяться равнодушным. Что же этот проклятый компьютер сочинил для столь бесхитростного читателя?

Тем временем принтер выплюнул последние страницы; услужливо собрав их, я подал остаток сочинения мастеру. А строптивая машина, вместо того чтобы перейти на прием, как полагалось по инструкции, вдруг отключилась. Как это было понимать, я не знал. То ли он показывал, что не собирается больше трудиться на ниве творчества, то ли что он сказал свое последнее слово. Но я не стал обращать внимание мастера на очередную выходку машины, чтобы не отрывать его от чтения.

Пробежав глазами последнюю страничку, мастер мечтательно вздохнул, сморщил лоб, улыбнулся и вздохнул еще раз.

— Что, конец оказался не таким уж счастливым? — не выдержав, поинтересовался я.

— Нет, почему же, — ответил он тоном, в котором отсутствовала уверенность.

— Мне кажется, вам не особенно понравилось.

— Забавная история, — пробормотал он и, как будто спохватившись, сразу же принялся спрямлять углы. — Я бы сказал, весьма поучительная. Да-да, тут есть чему поучиться. Весьма вам признателен. Вы ведь не откажетесь оставить автограф на моем экземпляре?

Я чуть не поперхнулся.

— Да ведь это не мое произведение. Вы же сами его заказывали. Откровенно говоря, я терпеть не могу хэппи-энды, а тем более дидактику.

Он улыбнулся мне всепрощающей улыбкой, словно хотел сказать: «Знаем, знаем, писатели капризны, они нередко пытаются отречься от своих произведений!» А вслух сказал тем ласковым тоном, с которым разговаривал с компьютером:

— Ну конечно же, он ваш! У меня получился бы совсем другой рассказ. Вы, наверное, не успели прочитать инструкцию до конца. А в ней совершенно определенно сказано: машины этого поколения — самопрограммируемые и способны копировать стиль и образ мыслей пользователя. Поэтому и задание вводится в форме свободного диалога. Достаточно всего лишь нескольких последовательных заданий, чтобы он усвоил ваш стиль и сочинял уже сам от вашего имени. Так что будьте добры, оставьте мне на память свой автограф!

Ну и ситуация! А я-то в глубине души надеялся, что в любой момент могу отречься от того, что напишет компьютер, свалить на него всю ответственность! Инструкцию-то я читал, но поверить в такое не мог, принял за обычную рекламу. Чтобы приободриться, я отпил большой глоток и деланно рассмеялся.

— Ладно, только не пеняйте мне за это сочинение!

На первой странице я вывел: «На память от автора, который отказывается нести ответственность за любые свои высказывания на темы любви и счастья».

Не уловив в этих словах никакой иронии, мастер сдержанно поблагодарил меня, после чего наступило неловкое молчание. Я поспешил сгладить его, указав на выключившийся компьютер. Он предложил: — Попробуйте теперь включить его вы.

Не вставая с места, я нажал клавишу с надписью «новелла». Компьютер мигом «открыл глаза», и я почувствовал искреннее волнение: значит, он на меня больше не дулся.

— Вот видите, всё в порядке, — сказал мастер.

— Да, похоже, что так, — ответил я. — Простите, что напрасно обеспокоил вас. Но, честное слово, беседа с вами была чрезвычайно полезной. Так вы любите читать поучительные сочинения?

— Конечно. Произведение должно быть поучительным.

— Хорошо, я как-нибудь постараюсь написать такое в вашу честь. Опишу человека вашей профессии.