Грег Иган - Теранезия Страница 40

— Как вы думаете, что здесь происходит? — спросил Прабир. — С животными?

— Не имею ни малейшего понятия.

— Свежо, — засмеялся Прабир.

— У меня есть кой-какие смутные догадки, — призналась Грант, открывая глаза. — Но ничего, что я бы рассказала, если меня не станут пытать.

— Ой, да ладно! Вы же тут не с другими биологами разговариваете. Я слишком плохо в этом разбираюсь, чтобы распознать ересь, а мое мнение в любом случае никак не повлияет на вашу репутацию. Что вам терять?

Грант улыбнулась и оперлась на поручни.

— Ты можешь разболтать своей сестре; и в каком положении я тогда окажусь?

— Мадхузре умеет хранить тайны, — оскорбился Прабир.

— Ха! Она, но не ты! Теперь видно, насколько я могу тебе доверять.

— Что, если какой-то токсин, — сказал Прабир, — своего рода мутагенный яд, был выброшен на один из здешних необитаемых островов несколько десятков лет назад? Пара-тройка десятков бочек с промышленными отходами, химически похожими на те, с помощью которых вызывают мутации у плодовых мушек?

То, что кто-то взял на себя такой труд, вместо того, чтобы просто сбросить их в море, могло показаться притянутым за уши, но не было невозможным. Вовсе не обязательно, что он наткнулся бы на это место — он обследовал далеко не каждую щель на острове. А то, что токсин стал воздействовать не только на бабочек, а и на другие виды, можно объяснить резким изменением концентрации: возможно, бочки раскололись после нескольких лет воздействия погодных условий или в результате шторма произошел оползень того участка земли, где их сбросили. Или яд просто распространился вверх по пищевой цепочке.

— Особи с благоприятными мутациями процветали и размножались и самые здоровые смогли перебраться на соседние острова. Единственная причина, почему мы не видим особей с неблагоприятными мутациями, это то, что они умирают на месте.

Грант смотрела не него с нескрываемым раздражением — она, казалось, искренне не хотела углубляться в тему. Но и согласиться с его сценарием тоже была не готова.

— Может быть огромное число генетических изменений и можно объяснить воздействием достаточно сильного химического мутагена, но эта модель все равно не имеет смысла. Учитывая все остальное, что мы видели, у некоторой части животных, которым удалось покинуть твой гипотетический остров, должны были наблюдаться хоть какие-то нейтральные отклонения: такие изменения в их анатомии или биохимии, которые не убили бы их и не нанесли бы им значительного вреда, но и не принесли бы вообще никакой пользы. Но до сих пор никто ничего подобного не видел.

— Да, но даже «незначительный» недостаток может стать тяжким бременем, если нужно преодолеть сотни километров, только чтобы тебя заметили. Может быть, мы наблюдали мутантов только с абсолютно положительными изменениями. Я в том смысле, что нужно быть в исключительно хорошей форме, чтобы пролететь весь путь до Амбона с любого из южных островов.

Грант как-то странно посмотрела на него.

— Мутировавшую древесную лягушку нашли в Сераме. Она никак не могла прибыть так далеко с юга, если конечно, не вылупилась на месте, что тоже вполне возможно.

Серам был большим островом всего в десяти километрах от Амбона. Его прибрежная зона была плотно заселена, а в некоторых внутренних районах были вырублены леса и открыты рудники, но значительная часть тропических лесов осталась нетронутой. Если Грант взбредет в голову повернуть на север и отправиться в джунгли, он никогда и близко не окажется с экспедицией Мадхузре.

— Между крупными островами ходят паромы, — напомнил он ей. — Существо вроде древесной лягушки могло спрятаться в ящике с фруктами и даже попасть на борт самолета. Человеческий транспорт может все до некоторой степени усложнить.

— Это правда. Но почему ты решил, что это животное вообще откуда-то прибыло?

Прабир тщательно подумал, прежде чем ответить. И если ему ничего не известно о Теранезии, будет ли разумным предположить, что где-то там находится эпицентр?

— Если она не само животное, — сказал Прабир, — то его родители или прародители уж точно откуда-то прибыли. Если вы проследите мутации к их источнику, то каждое животное должно иметь хоть одного предка, подвергшегося воздействию того же самого мутагена в некоторой точке. Я имею в виду, не будет ли натяжкой предполагать, что независимо от причины, одинаковые условия могут повториться в полудюжине разных мест?

Грант пожала плечами.

— Ты, наверное, прав.

Но прозвучало это так, будто она имела в виду что-то другое.

Прабир попытался понять, что именно, по ее лицу. Если животные не перемещались, что тогда? Любой разлив химикатов, достаточно серьезный, чтобы сохранить свое воздействие на тысячи квадратных километров, вряд ли остался незамеченным так долго. Замалчиваемая ядерная авария была еще менее правдоподобной.

— Вы думаете, это вирус? — сказал он. — Но если он распространился по всем Молуккам, то не будет ли в этом случае в тысячи раз сложнее объяснить, почему мы не наблюдаем нездоровых мутировавших особей? И не будет ли натяжкой считать, что он мог заразить так много различных видов?

Грант была невозмутима, как сфинкс. Прабир скрестил руки на груди и сердито посмотрел на нее: он ведь не просто время убивает, ему действительно интересно.

Он уводил разговор в сторону для отвлечения внимания, но, как и говорил Феликс, его история, придуманная для прикрытия, не была целиком ложной: это было трудом всей жизни Радхи и Радженды, и часть его действительно хотела знать, какое открытие может их ждать, если они смогут завершить его.

— Вместо двух тайн, — сказал он, — одна, но та же самая? То, что делает этих животных столь невообразимо успешными, делает успешным и вирус тоже?

— Мы сначала соберем хоть какие-то данные, — твердо сказала Грант, — а там посмотрим, обнаружится ли что-то. Конец дискуссии. Хорошо?

Надев наушники, подключенные к планшету, Прабир лежал на своей койке, освежая словарный запас индонезийского. Было уже за полночь, но Грант, похоже, еще не спала и чем-то занималась. Большая часть салона была скрыта рядом шкафчиков, стоящих вдоль койки и слабое свечение вокруг них не могло быть ничем иным, кроме фосфоресценции знака «Выход», но всякий раз, когда он отрывался от своих занятий, то слышал характерный металлический скрип «капитанского кресла». Он понятия не имел, чем она там занималась — при включенном радаре системы предупреждения столкновений и сонаре, не было необходимости в присутствии человека.