Михаил Ахманов - Меч над пропастью Страница 41

Сквозь шелест травы и шорох песка прорвался тихий мелодичный звук. Тревельян встал. На землю опускался клочок тьмы, бесформенный и непроницаемо темный, будто оторвавшийся от небосвода. Голографическое облако зависло перед Иваром и вдруг растаяло; вспыхнул прожектор, сдвинулся люк, и из кабины флаера, вытянув гибкие манипуляторы, полезли киберы. Они несли спящего шас-га, аккуратно придерживая его за плечи и под коленями. Следом появился мужчина в комбинезоне, он оглядел Тревельяна и довольно произнес:

– Отличная маскировка, Ивар. Такое в страшном сне не приснится.

– Твоими трудами, Юэн.

Они обнялись. От Юэн Чина пахло базой, знакомым благоуханием свежей одежды, чистого тела и зелени. О собственных ароматах Тревельян старался не задумываться. Впрочем, его приятель-этнограф, в силу своей профессии, брезгливостью не страдал.

– Вот, получай. Минут через двадцать он очнется. – Юэн кивнул на дикаря, которого роботы уложили на песок. Потом добавил: – О твоих новостях мы знаем, схватка была заснята с флаера Кафингара. Он теперь у нас герой!

– Omnia vincit amor [27], – сказал Тревельян и ухмыльнулся. – Как Энджела? Довольна?

– Цветет точно майская роза. In puris naturalibus… [28] – ответил Юэн Чин. – Видишь, я тоже не позабыл латынь!

– Есть другие новости, кроме ботанических?

– Да. Серый Трубач послал отряды в ближайшие оазисы. Уничтожены четыре владения, два на востоке и два на западе.

– Это я знаю, я сносился со спутником. Трафор обеспечивает связь. – Ивар поглядел на спящего шас-га. – Если этот парень не подведет, я скоро буду в лагере. Как думаешь, Трубач еще не двинется с места?

Этнограф покачал головой.

– Боюсь тебя разочаровать. Где бы ни был этот тайный проход, перебираться через горы нужно дней десять-двенадцать, если не больше. В войске Трубача десятки тысяч людей и животных, и они уже съели все окрест. Он отправится в путь не сегодня, так завтра и пойдет на восток. К туфан ближе, чем к ядугар, и он об этом уже знает. Мы наблюдали за пытками пленников.

– Плохо! Опаздываю! – Тревельян покусал в раздумье нижнюю губу. – А что туфан? Готовятся к обороне?

– Северные города попробуют отбиться. Но Киит и, очевидно, Бурра избрали другую тактику. Хотят переплыть море и основать колонии на берегах Намучи.

– Эти данные точны?

– Абсолютно. Инанту побывал в Киите.

Лицо Тревельяна омрачилось.

– Тоже плохо. Ты ведь понимаешь, к чему это приведет?

– К уничтожению хеш. Так всегда случается в эпохи великого переселения народов: сильные давят на более слабых, те – на слабейших… Но что мы можем сделать, Ивар? Даже если ты доберешься до стана Трубача? – Тревельян не ответил, и Юэн Чин с горечью произнес: – Наша вечная проблема: КАК сделать, чтобы ИМ было хорошо, не убивая и не принуждая…

– Мы попробуем, – сказал Тревельян, – мы попробуем. Иначе зачем мы здесь?

Зачем мы здесь? – спросила у него Анна Веронезе. Ответа не было – во всяком случае, точного, ясного и убедительного. Прогрессорство, как всякое сложное деяние, порождало много вопросов, не позволяя разрешить их немедленно, в тот же миг, когда они возникли. В двадцатом и двадцать первом веках ситуация была похожей и более страшной, ибо касалась не Пекла, не Осиера и не Хаймора, а самой Земли, единственной планеты, где обитало человечество. Экологический кризис, глобальное потепление, недостаток энергоресурсов, оружие ядерное, химическое, биологическое, климатическое, космическое… Враждующие народы, раздробленный мир и войны, войны, войны… Оргия самоуничтожения! Что это было? Агония гибнущей цивилизации или родовые схватки, в которых рождался новый мировой порядок?.. В ту далекую эпоху никто не знал ответа, ясного и убедительного. Ответило время. Время всегда отвечает, но при одном условии: те, кому адресованы ответы, либо есть, либо их уже нет.

Юэн Чин отступил к флаеру, махнул, прощаясь, рукой.

– Удачи тебе, Ивар. Да хранят тебя Владыки Пустоты!

– Я тебя слышу, – ответил Тревельян ритуальной фразой шас-га. – Пусть твоя печень будет спокойна.

Аппарат, окутавшись облачной дымкой, исчез в ночных небесах, а Ивар опустился около пленника. Его будущий проводник был худ, но жилист: торс, бедра, голени и длинные, до колен, руки были перевиты мускулами, под сероватой кожей проступали ребра и суставы, огромные кисти казались драконьими лапами. Вероятно, этот дикарь отличался изрядной силой, и, разглядев его как следует, Тревельян решил, что Инанту повезло. Лицо пленника, как у всех степняков, было узким, с внушительной пастью и крупными зубами, с застывшим выражением свирепости – рожа дьявола или дьявольского подручного в аду; длинные пряди волос достигали пояса, но шерсти на шее и между лопаток не имелось. Значит, не из клана Полоса На Спине, решил Ивар, и не из племени Зубы Наружу – у тех клыки посолиднее. Белый Плащ?.. Мечущий Камни?.. Но те обитают посреди степи, далеко от гор, а Пришедшие С Края – еще дальше, у границ безлюдной зоны… Откуда же этот лихой молодец? Из Людей Песка, Людей Ручья или Людей Молота?..

Нахмурившись, Тревельян пожал плечами. Он разбирался в племенных отличиях, касавшихся одежды и оружия, жилищ и телег, повадок езды и духов-покровителей того или иного Очага, но этот тип был безоружным и голым, если не считать повязки на бедрах. Старая, драная, вонючая, из кожи крыс… Слишком мало для выяснения племенной принадлежности.

Дикарь вдруг зашевелился, ухватил огромными лапами песок, швырнул горстями в стороны. Потом сел, поворочал головой, оглядываясь, и заметил Тревельяна. Глаза его хищно сверкнули, мышцы напряглись; он подобрал под себя ноги, изготовившись к прыжку, и ощерил пасть. Покрепче Кадранги будет, мелькнула мысль у Ивара. В свой черед он с угрозой оскалил зубы.

Но нападения не последовало. Шас-га поглядел на темное небо, хлопнул ладонью по песку и прохрипел:

– Йргык?

– Похоже на то, – ответил Тревельян.

– А ты – Страж Йргыка?

– Может быть.

– Хурр! – Степняк резко выдохнул воздух. Кажется, он не был удивлен.

«Крепкий парень», – подумал Тревельян. У шас-га не имелось понятий о душе и загробной жизни, о чем-то похожем на царство теней Аида или, тем более, на преисподнюю и рай. У них не было даже кладбищ – точнее, каждый сам являлся ходячим кладбищем для умерших или убитых соплеменников. Правда, их окончательная смерть наступала не в миг гибели, а в момент поедания плоти – прагматический вывод, ясный любому, ведь куча обглоданных костей никак не могла сложиться в скелет и обрасти мясом. Однако в редких, очень редких случаях труп оставался несъеденным людьми или зверьем, и тогда лишившийся жизни попадал в Йргык, на Темные Равнины Одиночества, где бился с их Стражем. Одолев пришельца, Страж его съедал, а если не мог с ним совладать, пришелец становился новым Стражем и хоронил предыдущего в собственном чреве. Так что при любом исходе схватки должный порядок был восстановлен.