Сергей Лукьяненко - Eurocon 2008. Убить Чужого Страница 41

– Он кому-то звонит, – прошептала Аська.

– Почему бы нет? – отозвался Костя.

– Они следят за нами, – пискнула Аська. – У них всюду свои люди.

– Ничего. Ещё минут двадцать…

Потом мимо них медленно проехала машина. Кто-то, сидящий на заднем сиденье, оглянулся.

– Следят, – повторила Аська.

Ей казалось, что за множеством оконных стёкол прячется множество лиц.

– Сюда, – сказал Костя.

И тут прямо над их головами раскололось небо.

Фёдор походил на небольшого медведя и жил в берлоге. Как выяснилось, он ещё не ложился и ляжет не скоро, а может, и вообще эту ночь пропустит, ну её. А пацан пусть спит, это хорошо, дети лучше всего, когда они спят. Прямо не налюбуешься… Стен в берлоге не было, всё книги, лыжи, вёсла, полушубок, спортивные кубки, гитара, фотографии, вымпела – и он вперевалочку шастал между всем этим, удивительным образом огибая стоящий поперёк берлоги древний красного дерева шкаф; за шкафом стоял гигантский кожаный диван с торчащими пружинами, на котором сейчас дрых Бу. Фёдор был анархист-одиночка и теоретик городской партизанской войны. Аську Костя представил ему как жену своего приятеля, на которого наехали какие-то отморозки, приятель лёг на дно, и теперь они охотятся за семьёй, и вот надо спрятать, посоветуй. В органы обращаться нельзя, среди отморозков замечены были прокурорские.

– Ну да, такие времена, – согласился Фёдор и предложил на выбор три варианта: за границу, или в глушь, или – скрываться в большом городе, то есть либо здесь, либо в Москве. Но Москва – это на крайний случай. Лично он, Фёдор, предпочёл бы третий вариант из соображений парадоксальности, потому что мало кто умеет по-настоящему прятаться в городе, но если хоть чуть-чуть освоить это искусство – хрен найдёшь.

– Вот эту тетрадку на досуге почитаете… – Он достал и подал. – Цыганами вы прикинулись – это умно, но недостаточно… впрочем, ладно, об этом мы ещё поговорим. Над внешностью профессионально поработать, новые документы сбацать – это первый шаг. Хуже с биографией… но и тут можно кое-что сделать, пока не заморачиваемся, это задача на послезавтра. Ну что, Аня, будем работать?

Аська кивнула.

– Для начала надо вас аккуратненько поселить у хороших людей – именно у людей, Костя, среди людей, где прятать лист? – в лесу! Но провернуть это так, чтобы все думали, что вы тут давно. Или уезжали и вот вернулись. Понимаешь, Костя? А так, как вы прятались, вы себя на обозрение выставляли, выделялись вы из массы, понимаешь?

– Уж не хочешь ли ты нас определить в табор? – спросил Костя.

– Это было бы идеально, но сейчас – никак, связи утратил. Всех моих корешей цыганских – того. – Он провёл пальцем по горлу. – Скоро вообще нормальных цыган не останется… Но вот репатриантов мы из вас сделаем… откуда бы? – а, давай из Грузии, нынче легко поверят. В общем, чайку на грудь примем по триста грамм, одёжка уже высохла, наверное, – и поедем на хату. Вам с сахаром?

Машина у Фёдора была вполне партизанская – уазик с брезентовым верхом. Трясло в нём немилосердно. Как ни старался Костя смягчить эту тряску и прыжки, Бу всё-таки проснулся.

– О, – сказал он, оглядываясь. – Опять куда-то едем?

– Да, – ответила Аська. – Мы теперь, наверное, будем часто ездить.

– Это здорово, – сказал Бу и снова заснул.

Дождь забарабанил по брезенту так, что Аська не услышала, как зазвонил телефон в кармане Фёдора, а только увидела, как он поднёс к уху трубку.

– Да, – донеслось сквозь капельную дробь. – Нет. Не дума. – С минуту он молчал и слушал. – Хорошо. Да, это реально. Да. Не понял? Зачем? А-а. Сколько? Всего три? Жмоты. Ладно, сделаю. – Он сложил трубку и сунул в карман. Обернулся. – Бизнес. Они называют это бизнес…

Стёкла заливало, и Аська никак не могла понять, где они едут. Кажется, Обводный…

– Туточки, – сказал Фёдор. – Ближе не подъехать. Ну да там обсохнете, внутри.

Из темноты и водных струй проступали два столба – наверное, остатки былых ворот. За столбами угадывалось здание, тёмное, суровое, и только вход под козырьком освещён был бессильной красноватой лампой. Под дождём надо было пробежать метров десять.

– Держи. – Костя передал Аське Бу, вылез, принял Бу, свободной рукой подстраховал вылезающую Аську. Передал ей Бу, полез за рюкзаком, закинул его за спину, потом наклонился за сумкой, которая стояла на переднем сиденье. Внутренность уазика была темна, светилась только приборная доска. И в этом зеленоватом свете Аська увидела, как Фёдор быстрым движением выхватил откуда-то снизу пистолет, два раза негромко выстрелил в Костю, потом ухватил его за лямку рюкзака, втянул в кабину и газанул с места. Дверь оставалась открыта, ноги Кости волочились по воде.

Аська даже не закричала. Из неё просто вышел воздух. Может быть, получился всхлип.

Потом машина полыхнула рубиновыми огнями, остановилась, вернулась. Аська рукой прикрыла Бу лицо. Но никаких выстрелов не последовало, из машины вылетел пистолет и упал к Аськиным ногам.

Уазик с рёвом унёсся.

Она наклонилась и подняла пистолет. Он был тёплый.

– Анна Владимировна, – сказали сзади. – Отдайте, пожалуйста.

Это был следователь Порфирьев.

Она почувствовала, как его пальцы уверенно отбирают у неё оружие. Потом Порфирьев достал большой платок и стал протирать пистолет.

– Дурак. Хотел убийство на вас повесить. Кто же ему позволит… Пойдёмте, пожалуйста. Вас ждут.

– Кто? – спросила Аська, но совсем неслышно. На большее давно не хватало сил.

Внутри, сразу у входа, кто-то подал ей полотенце, она машинально вытерла лицо и волосы. Потом посмотрела на Бу. Бу не то чтобы спал – но он не шевелился. Смотрел куда-то вверх. С ним такое случалось.

Она перехватила Бу в другую руку – и локтем ощутила заткнутый за тугой пояс юбки наган. За все эти дни она успела к нему привыкнуть.

На грани слышимости раздавались ритмичные удары. Аська решила, что это шумит в ушах кровь.

«Костя умер», – подумала она. Внутри ничего не отдалось. Сердце было как пропитанное новокаином – хоть режь его.

(Костя между тем был ещё жив. Фёдор вытолкнул его из машины, протащив метров двести, и сейчас он полулежал на спине, опираясь на рюкзак, и медленно приходил в себя. Боли пока не было, но он по опыту знал, что – будет. «Вот пройдёт шок, и будет боль. Пройдёт шок. Шок можно преодолеть волевым усилием. Нужно сесть. Сесть. Для этого – опереться локтем…»

Асфальт закачался, как плот. Костя снова упал и снова потерял сознание.)

– Пойдёмте, – сказал Порфирьев. – Сюда, пожалуйста. Если вам тяжело, давайте я понесу мальчика.

Аська, закусив губу, помотала головой.