Алексей Кудашев - Ледяной остров (в сокращении) Страница 41

- Да. Отберите из своих людей человек пять-шесть. Думаю, нам удастся выследить его.

- Будем брать, товарищ капитан?-Мамедов возбужденно поднялся.

- Ни в коем случае. Сейчас важно установить личность этого молодца. Взять успеем, если будет известно, кого брать. Важней установить его связи здесь, в Приморске. Вряд ли это был один Плужников.

Напрасно капитан Винокуров и лейтенант Мамедов со своими людьми в назначенный день выслеживали Дроздова в районе Старой крепости. Передача из Приморска в Айбурт не состоялась. А через день была перехвачена тревожная шифровка Ноя. Возможно, наши разведчики чем-тo выдали себя и спугнули Дроздова.

Ной в своей шифровке назначил Дроздову ответную передачу через три дня. Но и этот день, несмотря на все меры предосторожности, не принес ожидаемого успеха. Радиопередатчик Дроздова Молчал.

Расстроенный Вянокуров вернулся в управление. Но каково же было его удивление, когда Мамедов, прибывший сюда несколько раньше, положил на стол капитану донесение Дроздова Ною.

"Обстоятельства не позволили мне связаться Вами прошлый раз. Сообщаю: лаборатория Кирилловой перебазируется теплоход Океан для проведения широких экспериментов в море. Завербовал нового человека. Его данные перешлю при удобном случае. Ввиду осложнившейся обстановки перехожу положение три. Нужны деньги."

Прочитав радиограмму, капитан посмотрел на лейтенанта.

- Передана через обычный передатчик,- понял Мамедов немой вопрос своего начальника.- Запеленговано. Передатчик находился в движении. Чернореченское шоссе. По всей видимости, из автомашины.

- Да, и на сей раз не вышло. Перехитрил нас Краузе. Очевидно, спугнули. Осторожный, дьявол. Вижу, без непосредственного руководства Кларка он работает лучше. Те две его неуклюжие попытки, несомненно, были сделаны под нажимом Кларка. Ну, да и мы не лыком шиты. Найдем тебя, голубчик,- капитан со злостью удaрил по столу.

- Мне кажется, товарищ капитан, cтарым шифром он пользоваться не будет.

- Это определенно. Положение двa, положение три... - задумчиво повторил Винокуров.--Опять, значит, придется ломать голову.

- Ничего,-после паузы бодро сказал он.-Вы голодны, лейтенант? Ресторан еще открыт. Поехали ужинать.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Квартира профессора Дубравина в этот тихий августовский вечер была похожа на цветочный магазин. Все вазы, кувшины, банки, графины, кастрюли были заполнены букетами роз, олеандр, гладиолусов, астр, георгинов.

Цветы стояли в передней, в гостиной, в библиотеке, в спальне, в кухне и даже в ванной комнате. Исключение составлял лишь рабочий кабинет профессора, где стояло всего два букета. Зато здесь господствовали трубки. Если цветы приносили главным образом женщины, то трубки входили в дом в качестве мужских подарков: профессору Дубравину исполнилось семьдесят лет.

Празднично одетая жена профессора Елена Николаевна и сам профессор, веселые и суетливые, принимали поздравления гостей, знакомили их с приехавшими из Ленинграда сыном и невесткой.

Алексей Петрович к этому торжественному дню установил в квартире Дубравина искусственное охлаждение, и в комнатах царила приятная прохлада. Когда же гости просили открыть секрет, профессор недоуменно разводил руками.

Поздравить юбиляра собралось много народу.

Гости группировались вокруг весельчаков. Николай Дмитриевич ходил от группы к группе, шутил и отвечал на остроты. Елена Николаевна хлопотала по дому, появляясь то в одной, то в другой комнате. Оба они, однако, успевали заметить каждого нового гостя.

Сын профессора, Виктор Николаевич, и его жена Люся, окруженные группой гостей, что-то весело наперебой рассказывали. Слушатели от души смеялись.

Их девятилетний сынишка крутился тут же, польщенный вниманием, которое ему оказывали.

В девять часов появился Иван Николаевич Воронин. Большой и шумный, он внес своей веселостью и шутками такое оживление, что громкий заразительный смех перекатывался следом за ним из комнаты в комнату. Обойдя квартиру и поздоровавшись со всеми, он вернулся в гостиную.

- Елена Николаевна,- обратился Воронин к хозяйке дома, сидевшей в обществе его жены и Надежды Ивановны Трофимовой,-заглянул я сейчас в одно запретное место и вижу: нам предстоит сегодня много поработать. Боюсь, унесут ли нас обратно ноги.

Все рассмеялись, и как бы в ответ ва эту шутку в передней колокольчиком рассыпался девичий смех.

- О! Так может смеяться только Таня Березина,- сказал Воронин.-Так и есть!

- Ну да, это я, Иван Николаевич,- вбежала в комнату смеющаяся девушка.

Вместе с Таней вошли Ольга Кириллова и палеонтолог Костерин.

Не сдержав душившего ее смеха, Таня крикнула: - Ой, не могу!-и засмеялась еще более заразительно. Присутствовавшие, глядя на девушку, не выдержали и тоже расхохотались.

Когда взрыв смеха стих, Воронин спросил Березину:

- Над чем же вы, Таня, так смеялись?

- Это она надо мной, стариком, потешается,-сказал Костерин.- Был со мной в жизни один веселый случай.

- Расскажите, Афанасий Евграфович,-попросил Воронин.

- Расскажите!

- И нам интересно послушать.

- Просим, Афанасий Евграфович!

Старик, очевидно, не прочь был рассказать присутствовавшим случай, над которым так весело смеялась Таня, и уже стал усаживаться на предложенный стул.

- О, нет!-сказала Таня.-Вы, Афанасий Евграфович обязательно утаите самое интересное. Лучше я сама.

- Давай, Таня, начинай.

- Сейчас, только дайте поздравить Николая Дмитриевича,-она передала корзину с цветами Кирилловой, крепко пожала руку профессору и неожиданно для всех поцеловала его в щеку.-Желаю вам, Николай Дмитриевич, еще сто лет жизни и приглашаю вас на свой семидесятилетний юбилей.

- Молодец, Таня!-засмеялись вокруг.

- Ну, а теперь слушайте,- заглушая остальные голоса, сказала Таня.Итак... Только, чур, внимательно слушать! Жил в Москве один очень рассеянный ученый.

- Таня, садись,- сказал Воронин, ставя для девушки стул рядом со стулом Ольги Кирилловой.- В ногах правды нет.

- Спасибо, Иван Николаевич. Ну так вот, жил этот ученый, жил и дожил до шестидесяти лет. Но хоть и было ему шестьдесят, а влюблен он был, как Ромео в Джульетту...

- Кто же была его возлюбленная?

- О! Их было много! -с комической серьезностью отвечала Таня.-Это были... остракоды от девонских и карбонских времен до четвертичного периода. В среднем этим юным красавицам было по пятьдесят миллионов лет. Одни из них очаровали нашего ученого необыкновенной архитектурой брюшка, другие живописным рисунком хвостового оперения...

-Таня! - простонал Костерин.-У остракод же нет хвостового оперения.