Север Гансовский - Шаги в неизвестное (сборник) Страница 41

— Почему же? Из вас выйдет и монтажник. — Андрей откашлялся. — Правда, женщин на Оресту пока не пускают, но можно работать и здесь, на Земле, на Луне, на Марсе…

Он подумал, что тут, в институте, что-то не в порядке и Скайдрите не очень хорошо с Григорием и музыкантом. Это было видно с самого начала — когда двое мужчин засмеялись на втором этаже, а девушка подняла голову, чтобы на них посмотреть.

— Да, — сказала Скайдрите после паузы. — Но будем продолжать. Когда на Землю доставили пострадавших с Оресты, мы протезировали их на основе нашего опыта с моделью. Одному товарищу, например, сделали искусственные ноги… Мы даже могли бы заменить человеку всю мускульную систему целиком. Если бы нашелся желающий. Тогда ему приходилось бы только заряжаться, и он мог бы работать десятки часов подряд. Пока не устанет мозг.

— Это не так уж весело, — сказал Андрей.

— Конечно, — согласилась Скайдрите. — Но ведь тут речь может идти только о пожилых людях. О тех, например, кому сто пятьдесят.

— Неужели теперь многие живут так долго?

— Да. Но важнее то, что теперь очень долго длится молодость. Семьдесят — молодой возраст. — Она взглянула на Андрея. — Слушайте, я как-то все время забываю, что вас целых шестьдесят лет не было на Земле. Конечно, тут многое переменилось.

«Шестьдесят лет! — подумал Андрей. — Огромный срок». Хотя для него это время прошло гораздо быстрее. Он поймал себя на мысли, что именно сейчас, в этом зале, не чувствует себя таким уж бесконечно чужим и оторванным от сегодняшнего поколения на Земле.

— Ну хорошо, — сказала Скайдрите. — Теперь вы поняли, с какими трудностями мы столкнулись, обучая модель двигаться? Даже если мы хотели, чтобы «ПМ» повернула голову, и то нам приходилось заставлять работать все мышцы. Но вот перед нами клавиатура, и нам нужно пускать в ход четыре сотни клавиш. Для этого не хватит никаких пальцев. Вот тогда на помощь нам пришел музыкант Роберт.

— Который сейчас здесь был?

— Да… Вы знаете, он очень талантливый человек. Но под большим влиянием Георгия. И слабовольный… Так вот, он начал с того, что каждую мышцу человеческого тела закодировал определенной нотой или комбинацией нот. А потом мы все стали изучать, как «звучат» движения. Например, я сгибаю руку в локте. — Девушка согнула руку. — Участвуют двуглавая мышца в качестве главного тона, дельтовидная, зубчатая спины и несколько других — в качестве подголосков, и все остальные мышцы тела как фон. И вы знаете, что оказалось? Когда громкость ноты была приведена в соответствие с силой сокращения той или другой мышцы, то при естественном движении мы получили чрезвычайно гармоничный музыкальный аккорд. Как будто его сочинил Бах… Или Шуберт… Более того: оказалось, что здоровое человеческое тело своими биотоками постоянно исполняет очень сложную, но бесспорно музыкальную симфонию. Всеми мышцами и органами сразу. Вот до чего додумалась природа! Одни мышцы звучат сильнее, другие слабо. Причем каждый звук не монотонен, а то усиливается, то стихает. И все вместе — симфония, которая становится дисгармоничной, фальшивит, когда человек заболевает.

— Послушайте, но это очень здорово! — воскликнул Андрей.

— Конечно, — с торжеством сказала девушка. — Мы нашли это два года назад, и тут сразу же отпочковалась новая отрасль медицины — звукодиагностика. Вас помещают в особую камеру, рецепторы снимают биотоки мышц и органов и передают их как звуки. А специалист слушает и говорит, чем вы больны. Если, конечно, вы больны… Но я закончу об этой «ПМ-150». Понимаете, что мы сделали тогда? Мы подключили к сигнализатору музыкальное устройство, и он стал похож на рояль. То есть получился вот этот самый ящик. Теперь, если мы, нажимая клавиши, добивались гармонического сочетания нот, то и модель двигалась, как живая. Но тут же сразу выяснилось, что мы — то есть я, Георгий и другие сотрудники — умеем заставить модель исполнять только самые простые движения: поднять руку, нагнуться… У нас просто не хватало музыкальных способностей к виртуозности. И только один Роберт мог сделать так, чтобы «ПМ» двигалась естественно. Он просто садился и играл что-нибудь из того огромного количества мелодий, которыми полна его голова… — Скайдрите вдруг испытующе посмотрела на Андрея. — Скажите, как вам показались вот эти двое наших сотрудников по первому впечатлению? Георгий и Роберт.

— Как? — Андрей был несколько смущен. — По-моему… По-моему, умные и талантливые люди. Раз они сделали такое.

— Умные и талантливые, — повторила девушка. Она вдруг рассмеялась: — Да, да. Бесспорно. Но только один умный, а другой талантливый. Серьезно. Роберту в голову приходит множество прекрасных идей, но он не умный и целиком под влиянием Георгия. Тот его убедил, будто Роберт первый композитор в мире, создатель нового вида искусства — «физиологической музыки». А Георгий, наоборот, умный, но не талантливый. Умеет подчинять себе других, но сам ничего не создает. Он завидует талантливым, всегда носит ироническую маску и любит ставить людей в неловкое положение. Вот сегодня он бросил «ПМ» на колени перед вами, чтобы сделать неприятное и мне и вам. — Она помолчала. — Умные и талантливые, когда стоят рядом, а поодиночке один только умный, а другой только талантливый… Послушайте! А ведь она бы до этого не додумалась. Она не может этого. А я могу.

— Кто не может? Чего не может?

— «ПМ-150». Не может додуматься до такой мысли.

— Но разве она думает? Вы сказали, тут только мышцы. — Андрей посмотрел на пластмассовую фигуру у занавеса. Ему стало не по себе.

— Нет, эта не думает. — Скайдрите пожала плечами. — Но ведь тут лишь половина «ПМ-150». Внешняя часть. Я вам говорила, что институт моделирует и нервную деятельность. Так вот, еще есть вторая половина «ПМ». Та, которая думает. Действующая модель моего мозга. Пойдемте, я вам ее покажу.

В огромном двухсветном зале бесконечными рядами стояли высокие, до самого потолка, щиты, покрытые чем-то, что издали казалось сотами. Несколько человек в белых халатах работали в разных местах. Двое помахали Скайдрите с Андреем рукой.

На щитах там и здесь вспыхивали и гасли разноцветные светлячки.

— Но это электронно-счетная машина, — сказал Андрей. — Только гигантская.

Действительно, конец зала терялся где-то вдалеке. Таких огромных «ЭСМ» Андрей не видел даже в Астронавигационном центре.

— Нет, — девушка покачала головой, — это первая в мире полная модель головного мозга человека. В данном случае — моего мозга. — Она перехватила взгляд Андрея и горько усмехнулась. — Не думайте, что я этим горжусь. Это дикая тоска — быть образцом как для мышечной, так и для мозговой модели… То есть сначала интересно, а потом ужасно мучает… Ну ладно. Садитесь вот сюда и спросите меня о чем-нибудь.