Андрей Сердюк - Вложения Второго Порядка Страница 41

НЕ МЕСТО КРАСИТ ЧЕЛОВЕКА, А ЧЕЛОВЕК МЕСТО.

Не поспоришь.

Кстати, когда Зотов начал освобождать от пут ноги девушки, то обнаружил, что тату бабочки с правой её щиколотки каким-то диковинным способом переместилась на внутреннюю сторону левого бедра, но - удивляться некогда было.

Только заметил себе, что почти догадывается, где он эту бабочку в следующий раз обнаружит.

Верёвку между бойцами поделил Зотов поровну.

Площадка перед подъездом, благодаря религиозно-мистическим испытаниям, которые провёл давеча мастер ракетно-ядерного удара, была погружена в кромешную темень, и только из той самой канавы сочилось, подрагивая, адское мерцание.

И сверху падали звёзды.

Нет, - от сигарет искры...

Зотова пробило на озорство, переходящее в хулиганство. Он предложил мужикам за пятиминутное дельце сто баксов из выделенного Ириной представительского фонда, - и звериный оскал частного интереса цинично прервал работу, носившую общественно-значимый характер.

Мужики воодушевлено (дело делать - это ж не работать!) согласились помочь "уезжавшему в полугодовую командировку" Зотову, и поволокли свои причиндалы на третий этаж, чтобы приварить стальную дверь к металлическому косяку в указанных "командиром" точках.

Работали споро, и чисто из уважения к Вениамину Франклину (а электрические люди не могли не уважать одного из отцов унитарной теории электричества), они готовы были приварить в качестве бонуса все двери в этом подъезде. Зотов с трудом сдержал их энтузиазм. Он торопился, - Белла уже поймала мотор. Но никакая срочность, тем не менее, не помешала ему начертить на двери куском штукатурки знак Зорро.

Садясь в машину, вспомнил, что оставил на месте боя полученный под расписку у заместителя начальника службы безопасности банка - смешного маленького отставника, похожего на сильно сдавшего дядьку Черномора - электрошокер.

Рванулся к двери подъезда, но притормозил, вспомнив, что дверь-то в квартирку сам заварить приказал. Прощай, оружие! Чертыхнулся - не к ночи будет! - с горяча, да запустил, коль уж добежал, нагулявшегося "чубайса" в темный сырой подъезд чужого дома.

И в русскую литературу.

32.

Поцелуи-провокаторы взорвали ситуацию: начали с нуля, но динамично, и пошло-поехало.

Волнами.

На гребне одной из них, к взаимному удовлетворению, обнаружили обоюдную склонность к греховному творчеству и открытость порочному эстетству, от того и кончили на статичных шестидесяти девяти.

Сплелись в кружок ин-яня...

Отдышавшись, кинули кулаки - выявить, кому идти кофе варить. Он выкинул "камень", она - "ножницы".

Пока возбуждённая Белла колдовала на кухне, выпотрошенный Зотов, глядя на тени, которые метались по противоположной стене, задумался о феномене симпатии, что прокладывает путь от естественного отвращения к чужой телесности до принятия чужого тела, как своего.

Интересно, где и как этот механизм запускается?

Ведь не с каждой хочется, и не с каждой можется. Даже так: чем выше становится степень самооценки, тем уже делается круг потенциальных партнёрш. Весьма всё это интересно. Хотя...

Хотя стоит ли подвергать холодному анализу набор тех качеств, который делает женщину симпатичной конкретно для тебя? Такой анализ отвратителен, как, впрочем, и цинично продуманный синтез в себе тех свойств, которые делают тебя желанным для какой-то одной твоей избранницы. Всё это должно быть выведено за грани нашего разумения, иначе не радость радостная, а мясорубка железная...

А тем временем, в театре теней ставилась сцена беспощадной битвы двух омерзительных чудовищ. Они то сливались в саблезубой хватке, образуя единое безобразное, то взрывались изнутри, разлетаясь на рванные ошмётки. Целью их борьбы была собственно сама борьба, но бесцельность не делала её менее жестокой.

Ночное движение автомобилей за окнами, дальний свет фар которых и был источником этого жуткого спектакля, делал бойню непрерывной. Правда, непрерывной лишь до первых петухов.

До первых лучей.

До первых сборщиков бутылок...

На кухне зашипело. Кофе убежала. Знать, мысли Беллы были тоже где-то не очень здесь. Мысли о ком? О тех, Зотов, кто был до тебя? Или о тех, кто будет после?

-- Зотов, а Зотов, ты будешь вспоминать меня, хоть иногда, в своём далёко? Белла вошла с обычным женским репертуаром и двумя чашечками кофе на подносе.

-- Буду. И буду посвящать тебе свои стихи и песни, - ответил Зотов утвердительно, боясь быть обделённым или облитым горячим напитком. И почти сам поверил.

-- А стихи-то настоящие? - не отставала настырная Белла.

-- Лирические, - уклончиво ответствовал Зотов.

-- А, например.

-- Что? Прямо сейчас?

-- А что - слабо здесь и сейчас?

-- Ну... не знаю...не знаю ... ну, вот начну, если хочешь, как-нибудь эдак эротично, что ли:

По капле

в рюмку стекает свеча

Пародия на утончённость,

на изыск пародия,

Но реальной дрожью ладони

по коже плеча

И подушечкой указательного

нежно по родинке...

И наворочу всякого такого, всякого, знаешь, пышного - рококо детальками обслащавлю и барокко лепнинкой распомажу. И закончу... Ну, и закончу как-нибудь так... как-нибудь закончу погорячее, что ли, да... наверное, с индексом три икса и закончу:

И юркали руки

ловкими ласками,

Хвостами виляли,

в излучины лазали.

Луна из-за ширмы

глядела с опаской,

Качаясь на ветке,

на наши фантазии...

Я ещё поработаю, конечно, с этим полуфабрикатом... над содержанием, размером и рифмами... и подарю тебе, так и быть ... а кофе выдашь?

-- Уже остыл.

-- Я люблю холодное.

-- Зато я закипаю.

-- Не заставляй меня, Рипли.

-- Не заставляй меня заставлять.

И вновь припала она к нему, испытывав острый приступ тактильной недостаточности.

Хотел он было отстраниться мягко, но попал во что-то тёплое-влажное-клокочущее - в средоточение её милостей попал...

И бабочка затрепыхалась под его ладонью...

И сразу захотелось лизнуть шершаво голую белизну её выбритой подмышки и... лизнул, а потом вошёл в неё осторожно, а затем... затем долго пытал её на ложе её, пока бесчисленные горячие дыхания женщины не перешли в те самые страстные сладкие стоны, которые в диком смятении пометались по комнате, потыкались в стены, поломились в двери, побились в окна, но всё же вылетели с шумом - фырх! в приоткрытую форточку и унеслись к далёким неведомым мирам с радостной вестью о наличии жизни на нашей сумасшедшей, сумасшедшей, сумасшедшей ... ах! какой сумасшедшей планете.

У соседей двумя этажами выше на кухне сорвало кран.

-- Зотов, женись на мне.

-- Долго думала?

-- Вообще, не думала.