Фрэнк Герберт - НИТОЧКА ПАМЯТИ Сборник фантастических произведений Страница 41

— Ну, он также испытывал почти полное отсутствие сердечной теплоты. То, что мы привыкли называть добротой. Кроме того, в его поведении в то время явно проявлялся так называемый синдром Рорчеча, когда из сознания едва ли не вовсе исключается интерес к нормальной жизнедеятельности. Иными словами, мировоззрение больного сосредоточивается на смерти. Я принял во внимание все названные факторы — то есть холодная, не знающая жалости натура, сосредоточенная на смерти, плюс сексуальная неполноценность.

Келексел пристально смотрел на фигуру, возвышающуюся в центре сцены. О ком это он говорит? "Холодный, сосредоточенный на смерти", "сексуальная неполноценность"? Келексел окинул взглядом фигуру Мерфи. Подсудимый, сгорбившись и уставившись в пол, сидел на своем стуле.

Бонделли пригладил усы и заглянул в свой блокнот.

— В чем состояла суть вашего сообщения в отдел освобождения под залог, доктор? — Задавая свой вопрос, Бонделли не отрываясь смотрел на судью Гримма.

— Я предупредил их, что если этот человек не изменит в корне свои взгляда, то он непременно дойдет до психического срыва.

По-прежнему не глядя на Фурлоу, Бонделли спросил:

— А как бы вы определили понятие "психический срыв", доктор?

— Например, намеренное убийство кинжалом близкого и любимого человека с особой жестокостью является психическим срывом.

Судья Гримм что-то записывал на лежащем перед ним листке бумаги. Женщина-заседатель, сидящая с краю, недовольно посмотрела на Бонделли.

— Вы предсказывали это преступление? — задал вопрос Бонделли.

— Я предупреждал, что произойдет что-то в этом роде. Окружной прокурор, не торопясь, оглядел присяжных.

Он медленно покачал головой, наклонился к помощнику и что-то прошептал ему на ухо.

— Какие-нибудь меры были приняты в ответ на ваше сообщение? — спросил Бонделли.

— Насколько мне известно, нет.

— Почему, нет?

— Наверное, большинство из тех, кто видел это сообщение, не очень хорошо разбираются в специальных медицинских терминах и не понимают всей опасности перечисленных психических отклонений.

— А вы пытались объяснить кому-либо, насколько серьезны ваши опасения?

— Я рассказал о своих опасениях нескольким сотрудникам отдела освобождения под залог, объяснил, насколько опасен может быть подсудимый.

— И тем не менее, никаких мер принято не было?

— Мне сказали, что, вне всякого сомнения, мистер Мерфи как видный член общества не может быть опасен и я, очевидно, ошибаюсь.

— Понятно. Вы сами пытались помочь подсудимому?

— Я пытался вызвать у него интерес к религии.

— Безуспешно?

— Совершенно верно.

— Вы проводили обследование подсудимого?

— В прошлую среду. Это было второе обследование с момента его ареста.

— И что вы обнаружили?

— Он страдает нарушениями психики, которые я определяю, как паранойю.

— Мог ли он отдавать себе отчет в своих поступках и их последствиях?

— Нет, сэр. В его состоянии он способен бессознательно отвергать любые принципы законности и морали.

Бонделли повернулся, некоторое время пристально смотрел на окружного прокурора и затем произнес:

— Все, доктор, спасибо.

Окружной прокурор провел рукой по волосам и уставился в свои записи свидетельских показаний.

Келексел, постепенно разобравшись в запутанном содержании этой сцены, кивнул. У туземцев, безусловно, существует примитивное и еще слишком незрелое правосудие. Тем не менее, происходящее напомнило ему о его собственной вине. Может быть, эту цель и преследовала Рут? Показывая сцену суда, она, возможно, хочет сказать: "Ты тоже будешь наказан". Он ощутил приступ жгучего — стыда. Сейчас он сам словно предстал перед судом, перенесся в зал судебных заседаний, который воспроизводил репродыосер. Он неожиданно отождествил себя с отцом Рут, в полной мере разделяя чувства туземца, которые улавливала сверхчувствительная система передачи.

Внутри Мерфи бушевала с трудом сдерживаемая ярость, всеми силами души он ненавидел сейчас Фурлоу, который все еще сидел на свидетельском месте.

"Иммунный должен быть уничтожен!" — подумал Келексел.

Картина зла, воспроизводимая репродьюсером, слегка изменилась, и теперь в фокусе устройства находился окружной прокурор. Парет поднялся со своего места, прохромал к барьеру и остановился там, где прежде стоял Бонделли. Парет аккуратно прислонил свою трость. Губы его были собраны в гримасу пренебрежительного превосходства, однако глаза пылали гневом.

— Мистер Фурлоу, — сказал он, намеренно опуская докторский титул. — Я правильно заключаю, что, по вашему мнению, подсудимый был неспособен отличать хорошее от плохого в ту ночь, когда он убил свою жену?

Фурлоу снял очки. Его серые глаза казались теперь поразительно беззащитными. Он протер стекла, надел очки и сложил руки на коленях.

— Да, сэр.

— А те тесты, которым вы подвергли обвиняемого, были ли они в принципе такими же, как те, которые проводил доктор Вейли?

— По сути такими же — карточки. Сортировка шерсти и другие сменяющиеся тесты.

Парет сверился со своими заметками.

— Вы слышали о заключении доктора Вейли, что этот обвиняемый был юридически и с медицинской точки зрения абсолютно нормален в момент совершения преступления?

— Я слышал об этом заключении, сэр.

— Вам известно, что доктор Вейли является официальным полицейским экспертом города Лос-Анджелеса в области психиатрии и что он проходил службу в армейском медицинском корпусе?

— Мне известна квалификация доктора Вейли. — Голос Фурлоу был напряженным, но он отвечал, не теряя достоинства, и это вызвало неожиданный приступ симпатии у наблюдавшего за ним Келексела.

— Ты видишь, что они делают с ним! — с негодованием спросила Рут.

— Какое это имеет значение? — спросил Келексел. Но еще не успев договорить, он понял, что судьба Фурлоу имеет огромное значение. И прежде всего потому, что Фурлоу, даже осознавая собственную обреченность, все же оставался верным своим принципам. Теперь не могло быть сомнения в том5 что Мерфи — сумасшедший. Таким его сделал Фраффин — для достижения своей цели.

"Я являюсь этой целью", — подумал Келексел,

— Тогда, вы должны были слышать, — сказал Парет, — что свидетельство МЕДИЦИНСКИХ экспертов исключает какой-либо элемент ограниченного повреждения мозга в данном случае? Вы слышали о том, что у подсудимого не проявляются маниакальные тенденции, что он не страдает и никогда не страдал от состояния, которое можно официально определить, как сумасшествие.

— Да, сэр.