Олег Никитин - Живые консоли Страница 41

– И в каких случаях платить за экспертизу буду я? – А сумма составляла тысячу евро, непомерную для тощего Тиминого бюджета.

– В первых трех вы оплачиваете все, в четвертом – половину, а в пятом все расходы берет на себя наша корпорация. Разве там этого не написано?

– Я плохо понимаю юридический язык, – хрипло отозвался изобретатель.

– Вызвать вам юрисконсульта? – участливо поинтересовался Купер. – За отдельную плату, разумеется.

Клерк даже не старался скрыть пренебрежительного отношения к посетителю.

Тима молча провел пальцем по шершавому прямоугольнику внизу листа, оставляя подпись – цифровой след своего идентификатора.

– И на втором тоже, – осклабился клерк. – Ожидайте ответе в течение месяца. Но никак не раньше следующей недели, сэр.

– Благодарю за содействие, – пробормотал Тима, поднимаясь.

– Э, что там! – Болеслав утратил остатки официальности и также встал. – С вами даже приятно было иметь дело. А то придет, бывало, какой-нибудь неуч и давай юзать мозг: мол, никто лучше него не сможет протестировать новую консоль! Или даже вроде вас (изобретатели с манией величия), таскают формулы мозговых стимуляторов, а их и применить-то нельзя, сразу разваливаются!

– Мои медиаторы не развалятся, – сухо сообщил Тима. – Я моделировал их синтез и введение в мозговую ткань.

– Разумеется! – Купер вновь обрел нейтральный вид и упал в кресло. – Но с экспертизой все же как-то надежнее будет, не так ли?

Посетитель коротко кивнул и вышел за дверь – тут его терпеливо поджидал давешний микрошлем с кабелем-хвостиком.

5

«Не так уж плохо» – высшая степень одобрения в устах человека с совершенным вкусом. «Ничто в этом меня не шокирует» – была высшая похвала Шопена новой музыке. Сентиментальный дилетант, если бы проник в мысли подобного критика, он бы почувствовал и должен был бы почувствовать ужас при виде того, как холодны, как эфемерны, насколько лишены человечности его мотивы одобрения или неодобрения. То, что картина образует приятное для глаз пятно на стене, важнее ее содержания; глупейшая игра слов придает значение стихотворению; совершенно бессмысленное чередование фраз одного музыкального произведения затмевает всякую выразительность другого.

– И здесь наконец все трое исполнителей должны воссоединиться, чтобы усилить впечатление зрителя от просмотра клипа. Все камеры перескакивают на демонстрацию котла с кипящим маслом, одна из них «внедряется» в пузырек газа и всплывает на поверхность – тут-то и выясняется, что в миллиметре от «объектива» – обваренный участок человеческой кожи.

Оплавлен жаром преисподней,Сварился я в горниле страсти!Я по узлу мечусь в исподнемС раскрытой в крике пенной пастью!

– Подозреваю, что в этот момент камеры должны очутиться между языком и нёбом Васила, – мрачновато сказал Браун. Он пощипывал жидкий волосяной кустик, растущий из его острого подбородка.

– Только половина из них, – кивнула девушка. – Остальные будут заляпаны клочьями розовой пены, летящими изо рта солиста.

– Мощь! Зрители будут в шоке.

– Только я не совсем поняла, что ты имел в виду под «преисподней». Что это такое, бит побери?

– Я и сам точно не знаю, – признался Стоп-бит. – Да ведь твой приятель, Санчес, мне об этом и рассказывал, только я почти ничего не запомнил. А тебе он разве мозги не полоскал?

– Он знает, что я не стану его слушать. И про исподнее ты как-то архаично ввернул. Что, хочешь блеснуть эрудицией? Только в школе и слыхала это словечко, на курсе древней литературы.

– Слушай, не лезь в душу поэта, ладно? – нахмурился Браун. – Лучше покажи, что у тебя на последний куплет заготовлено.

Вероника резким движением руки откинула матовый полог с крупного прозрачного автоклава, в данный момент стоявшего с откинутой крышкой. Конструкция устройства была явно упрощена, однако многие функции реального автоклава у этой модели сохранились.

С плеском запрыгнув внутрь аппарата, Вероника задраила люк и стала как-то оплывать, теряя строгую и симпатичную форму тела. Донесся ее приглушенный, но сильный голос, причудливо искаженный фильтром:

Теряя разум по крупицам,обращусь в прах!Ручки слабеют, ножки кривятся —дело швах.Скажи мне, что любишь —восстану из чанаЕдиным как бит ичудовищно славным!

Ее образ поблек, уменьшился, трепыхаясь в вязкой жидкости, и постепенно превратился в обыкновенный человеческий зародыш.

6

– Веди по следу, – приказал своей программе Тима, покинув территорию «Живых консолей». – Да предупреди Иришку, что я иду.

– По расписанию – подключение к инфосфере Департамента образования… – напомнил Чиппи.

Неужели он еще не понял, что труд последних месяцев завершен и нужно дождаться его результата?

– Вот если бы ты соединил меня с инноваторами! – сердито сказал Тима. – Все, текущее расписание можешь забыть, оно мне больше не потребуется.

Вокруг заструились светящиеся линии каналов связи: их специально делают динамичными, чтобы не перегружать психику человека. Всегда успокаивает мысль, что процесс переброски с узла на узел не стоит на месте и ты не завяз где-то на периферии скопища образов, требующих транспортировки.

Тимин приоритет был, конечно, самым низким, поскольку не подпитывался финансами. К счастью, Ирина ушла недалеко и воспользовалась далеко не самым людным узлом, а погрузилась в жерло подводного вулкана. В последние дни это стало одним из ее любимых развлечений (не считая, конечно, визитов в питомник). К тому же вулкан стоил недорого и не особенно обременял семейный бюджет – во всяком случае, калорийность питания не страдала.

– Стадия?

– Выброс.

– Остановись в кафе на атолле.

Подключаться к ней во время прохождения через жерло вулкана не имело смысла. Тиму не слишком привлекало «купание» в лаве, пепельные вихри и безвольное падение в воду с километровой высоты. Начальная стадия аттракциона – недолгое пребывание в толще текучей и вязкой магмы – нравилась ему больше, но этот этап Ирина уже миновала.

Полностью автоматизированная закусочная была, как всегда, почти пуста. «Вулканическое» развлечение мало кого привлекало, и Тима недоумевал, почему этот узел еще не прогорел по причине своей нерентабельности. Он даже не знал названия компании, спроектировавшей его.