Ольга Кузнецова - Медленный солнечный ветер Страница 41

Земля — это вакуум. Если кажется, что в ней все еще теплится какая-то жизнь, то это всего лишь иллюзия, и это надо усвоить, принять как данное. Планета, просуществовавшая столько миллионов лет, теперь стремилась к самоуничтожению. Личинки же, образовавшиеся в тухлом мясе, будут продолжать появляться до тех пор, пока есть выжившие. Закончатся беженцы — закончатся и личинки. И закончится жизнь. Вот так все просто.

Посланцы предусмотрели все. В конце концов, они не такие уж идиоты, какими кажутся, раз уж им удалось расслоить столь крепкую и слаженную пирамиду. И, если уж на то пошло, у них не было нервной системы, а значит, не было и совести. Все, что происходило с планетой, происходит сейчас с Димитрией, — для них это в порядке вещей.

Ну уж нет.

Димитрия изо всех сил напрягла мышцы на правой руке, а, когда резко расслабилась, то почувствовала резкий рывок, пронзивший предплечье. Так просто она сдаваться не собиралась. Даже если она действительно умерла, разбившись, упав с пятого этажа, то это было даже к лучшему — она станет ночным кошмаром всех Посланцев, до которых только сможет дотянуться.

Несколько лет, учась в средней школе, Димитрия проходила в секцию по водному поло. Она смутно начала припоминать, как правильно дышать, если тонешь, и приказала своим легким работать быстрее. От постоянных упражнений в воде девушка приобрела силу и выносливость, и, хотя казалась маленькой и слабой, могла устроить взбучку любому вставшему на ее пути.

Дыши, уговаривала она себя, ну же, давай.

С правильными глубокими вдохами в тело Димитрии начала возвращаться жизнь. Спустя несколько минут девушка наконец открыла глаза, и представшая перед ней картинка была отнюдь не радостная.

Она уже на небесах?

Земля была от Димитрии в паре десятков метров, но ей казалось, будто до нее можно было дотронуться рукой. Девушка обнаружила себя, лежащей ничком на чем-то зависшем в воздухе. Ощущение было поистине странным.

Либо мир сошел с ума, либо с него сошла Димитрия, но она действительно парила высоко над землей, словно птица. Девушка никогда не боялась высоты, но глядеть сверху вниз на вспученный асфальт было немного страшновато. Все же "полет" мог закончиться в любой момент.

Попытавшись пошевелиться, Димитрия ощутила, как что-то врезается в ее тело. Первая мысль была о том, что она находилась на огромной паутине. И только приподняв голову, она поняла. Бельевые веревки.

После начала войны уже мало кто отваживался покидать свои жилища, поэтому между домами часто натягивали прочные веревки, которые служили не только по своему первоначальному назначению — сушка белья, — но и являлись своеобразной связью между домами. По ним отправляли корзины с едой оголодавшим соседям, а также письма. Спустя столько десятилетий после того, как человечество полностью перешло на электронную почту, им вновь пришлось вернуться к этому старому способу общения. Никто и не надеялся, что электричество в ближайшем времени снова включат. Но все молчали, отчаянно делая вид, что все в порядке, и все образуется как-нибудь само собой.

Хитросплетенные бельевые веревки, на которые упала Димитрия, настолько тесно пересекались между собой, что образовывали нечто вроде навесной площадки. Не очень надежной, но вес девушки они пока что выдерживали.

Знала ли монашка, толкнувшая ее в окно, об этих веревках, Димитрия могла только догадываться, но в одном она была уверена точно — и беженка, и бельевые веревки спасли ей жизнь. Вопрос о том, как безопасно спуститься с такой высоты на землю, все еще оставался открытым, но пока он волновал Димитрию меньше всего.

Осторожно приподнявшись на руках, Димитрия почувствовала, как конструкция под ней начинает колебаться. Да, она оказалась не такой прочной, как ей показалось вначале.

Внизу не было ни души — уже никто не заметит ее присутствия и не поможет. Хотя какая уж там помощь от беженцев.

Димитрия не паниковала, ей даже не было страшно. Сколько раз она забиралась на деревья и таскала яйца из птичьих гнезд? Но это было не дерево, и не было спасительных веток, которые бы смягчили ее падение, а с такой высоты оно могло обозначать только одно — смерть.

Встав на четвереньки, Димитрия крепко ухватилась за веревки и впервые позволила себе оглядеться по сторонам. Слева от нее располагалось здание с серыми стенами и редкими окнами. Девушка могла представить себе, что те места, где не было видно окон, образовывали длинные вереницы камер. В основном, одиночных. Это было здание, из которого она попала сюда.

Находящийся справа дом выглядел более привлекательно: облупившаяся краска, широкие окна с разбитыми стеклами и виднеющиеся внутри просторные помещения. Над входом в здание Димитрии удалось разглядеть значок аптеки. Скорее всего, это был медицинский центр, и такое расположение напротив сумасшедшего дома было крайне удобным и для врачей, и для их пациентов.

Врачи всего мира искали панацею, Димитрия, кажется, много раз слышала об этом в новостях, но не придавала значения. Они хотели вылечить планету от всех болезней, даже от смерти, но когда в начале вторжения обнаружился неизвестный вирус, передающийся со скоростью света, то тут они уже оказались бессильны. Ученым только и оставалось, что попрятаться по своим домам и ждать чуда, которое они проклинали на чем свет стоял. И даже священнослужители — те, кто, казалось бы, должны были это чудо явить, заперлись в погребах и стали питаться просфорой, пока и не умерли там в своих личных газовых камерах. Все обещало обратиться в прах.

В семье Димитрии не было атмосферы предрешенности. Мать по-прежнему ходила на работу, а отец, за неимением новых газет, перечитывал старые, и складывалось ощущение, что все было по-прежнему. Отец не перестал перечитывать газеты за пустой чашкой кофе, даже когда Весну забрали. Родители Димитрии, как, впрочем, и все, пытались сделать вид, что все в порядке, и лишь иногда Димка слышала, как мать по ночам всхлипывает у отца на плече. Они даже умерли вместе — решили попробовать выторговать что-нибудь в бакалейной лавке. Отец взял с собой фамильные золотые часы, а мать — брошку, которая принадлежала еще ее прапрабабушке. Но все, что они смогли выменять за эти вещи, — это быструю смерть.

Димитрия сморгнула невидимую слезу и стала постепенно продвигаться в сторону здания с широкими окнами. Веревки под ней угрожающе колыхались и дрожали, но она продолжала ползти, понимая, что если она не будет ничего предпринимать — никаких попыток — то ситуация не разрешится сама собой.