Г. Гаррисон - Клуб любителей фантастики 21 Страница 41

— Наверное, это очень опасно, — сказал Стирнер. Я глухо рассмеялся.

— Не просто опасно — самоубийственно… — Издалека донесся крик, и я умолк.

— Ищут вас, — сказал Стирнер, помогая мне встать. — Надо уходить.

Доктор подхватил меня с другой стороны — и очень своевременно, иначе бы я свалился. К счастью, идти было недалеко — до опушки леса. Прячась за деревьями, мы разглядывали мирный сельский пейзаж. Поле пересекал ряд опор высоковольтной линии, между ними провисали тяжелые провода. Линия обрывалась неподалеку от нас.

— Здесь провода уходят под землю, — пояснил Стирнер, показывая на массивное бетонное сооружение.

— Чего и нам желаю. — Я показал на цепь солдат.

— Не волнуйтесь, они нас не заметят. Бежим.

— Мы выбежали из леса и распластались на бетонной стене рядом с красной металлической дверью, украшенной черепами и скрещенными костями — предупреждением о мгновенной смерти. Все это не испугало Стирнера, быстро набравшего на замке нужный код. Тяжелая дверь распахнулась, мы торопливо вошли и закрыли ее за собой.

— А вдруг они захотят сюда заглянуть? — спросил я, осматривая ярко освещенную комнату. Впрочем, смотреть было не на что, кроме толстого кабеля, идущего от потолка к полу.

— Не получится. Дверь очень прочна, косяк вмурован в стену. Да и зачем им это?

Думать над этим вопросом я не мог — мне было очень плохо. Я сел, потом лег, потом на секунду закрыл глаза.

И проснулся от мерзкого, как дыхание свинодикобраза, привкуса во рту.

— Йик… — икнул я.

— Очень рад, что вы поспали. — сказал доктор, тут же, вонзая мне в руку иглу. — Отдых — лучшее лекарство. Этот укол окончательно снимет усталость и боль.

— Надолго я вырубился?

— На весь день, — сказал Стирнер. — Уже поздний вечер, солдаты давно ушли. Мы вас собрались уже будить. Воды?

Я высосал полфляги и потянулся. Мне было гораздо лучше. Я встал на ноги и заметил, что не качаюсь. Пора идти. Доктор нахмурился.

— Надо бы подождать, пока укол подействует.

— Спасибо, подействует в дороге. Нас долго не было в городе, и я начинаю волноваться.

Ходьба окончательно меня исцелила В лесу было тихо и покойно, и мы могли разговаривать без опаски. Стирнер пружинисто шагал, врач поглядывал на меня и вскоре попросил остановиться, чтобы вложить мне в ладонь диагностический прибор. Отклонений от нормы он не обнаружил, и мы пошли дальше. Погруженный в свои мысли, я даже не заметил, как мы добрались до города. Едва я увидел впереди здания, ко мне вернулись все дурные предчувствия.

Еще затемно мы тихо пробрались вдоль таборов к коттеджу, где нас ждал Мортон.

— Ты принес птицу! — обрадовался он.

Я кивнул, бросил ее на кушетку и рухнул рядом.

— Да, ко толку от этого мало. Дело в том, что прибытие помощи откладывается на неопределенный срок. Пришлось вызвать ее по обычному радио.

— Да, действительно, это очень плохо, — сразу приуныл Мортон. — А тут, пока вас не было, стали брать заложников. Зеннор выступил по телевидению — сказал, что будет расстреливать их по одному, пока горожане не вернутся к работе. Первого обещал расстрелять на рассвете, затем через каждые десять минут… — у него задрожал голос. — Когда солдаты подошли к дому Шарлы, хозяева вышли им навстречу. Сдались, чтобы спасти меня. Теперь они заложники и ждут смерти!

Глава 21

— Этого не может быть! — сказал доктор, ошарашенный, но спокойный. — Человеческие существа просто на способны на такое!

— Заблуждаетесь! — воскликнул я, нервно расхаживая по комнате. — Может, человеческие существа и неспособны на такое, зато звери вроде Зеннора… Впрочем, виноват — Зеннор хуже любого зверя. Но я уверен, что все кончится благополучно. Ваши люди, наверное, уже взялись за дело. Правда, Стирнер?

— Нет. Если вы постигли основные идеи индивидуального мютюэлизма, то должны понимать, что каждый человек — это отдельная и цельная сущность, отвечающая только за себя. Чтобы с ней ни делал Зеннор, к другим это отношения не имеет.

— Вот и Зеннор так считает.

— В таком случае, он ошибается.

Я взвыл и вырвал из чуба клок волос. Что за чертовщина?!

— Посмотрим на это под другим углом. Если вы не спасете заложников, то их смерть будет на вашей совести.

— Зато, поддавшись на провокации Зеннора, я тем самым покажу, что мои действия зависят от его воли. И тогда — конец индивидуальному мютюэлизму. Нет, мы выбираем пассивное сопротивление. Никто не сможет запугать нас или подчинить себе…

— Но сможет убить.

— Да, — мрачно кивнул он. — Если Зеннор будет стоять на своем, некоторые из нас погибнут. Но смерть — это тоже самозащита. Можно ли заставить человека работать, убив его?

— Я понял идею, но не скажу, что она мне по душе, — надо найти менее болезненный выход. Чего от вас требует Зеннор?

— Слишком многого, — ответил Стирнер. — Сначала он хотел, чтобы возобновилось снабжение электроэнергией здания, занятого военными. Потом ему понадобились регулярные поставки продовольствия. За это он обещал отпустить заложников.

— Это невыполнимо, — вздохнул доктор Лум. — Ничего они не получат, поскольку ничего не хотят дать взамен за электроэнергию. То же касается и продовольствия. Рынки пусты, так как фермеры перестали возить в город продукты.

— Но чем же тогда питаются горожане? — удивился я.

— Сами ходят на фермы. Город опустел почти на треть.

— Как опустел? Куда девались жители?

— Куда пожелали. — Стирнер улыбнулся, глядя на мою изумленную физиономию. — Я вижу, вы совершенно не представляете, как действует наша экономика. Попробую объяснить на простейшем примере. Возьмем фермера Он производит сельскохозяйственную продукцию, обеспечивай себя всем необходимым.

— Так уж и всем? — усомнился я. — А если ему понадобятся новые башмаки?

— Он пойдет к башмачнику и выменяет обувь на еду.

— Бартер! — воскликнул Мортон. — Самая примитивная экономическая система. Но для современного технологизированного общества она неприемлема… — Он запнулся, обводя взглядом комнату. Стирнер снова улыбнулся.

— Разумеется, неприемлема. Но индивидуальный мютюэлизм не сводится к бартеру. Индивидуум добровольно объединяется с другими индивидуумами для производства промышленные изделий, или, скажем, строительства домов. За каждый час работы он получает вирр.

— Что получает?

— Трудочас. За вирр он может получить определенные товары и услуги.

— Короче говоря, вирры — это деньги, — заключил Мортон. — А деньги — это капитализм. Значит, ваше общество — капиталистическое.