Филип Дик - Человек в высоком замке Страница 42

Он отпустил велотакси и направился к ближайшей вышке.

«Быть может, – думал он, – я никогда не вернусь в „Ниппон Таймс Билдинг“, где пахнет смертью. Карьера окончена, но это пустяки. Мне найдут замену. Но человек по имени Тагоми все еще ходит, дышит, помнит каждую мелочь. Значит, еще не все закончено.

Впрочем, война – операция «Одуванчик» – всех нас сотрет с лица Земли. Что бы мы ни предпринимали. Те, на чьей стороне мы сражались в минувшую войну, стали нашими врагами. И какой нам от той бойни прок? Наверное, надо было драться не за, а против них. Или хотя бы помогать их врагам, Соединенным Штатам, Британии, России. Но что бы это изменило? Безнадежность, как ни крути. Мудрецы уходят из мира, и, возможно, это единственный выход. Увы, мы одиноки, нам неоткуда ждать помощи. Возможно, это и к лучшему, – решил Тагоми. – Человек должен найти свой путь».

Он сел в вагончик канатной дороги на Калифорния-стрит, проехал до конца и помог развернуть вагончик на деревянном поворотном круге.

Вагончик, поскрипывая, повез его назад, Тагоми в задумчивости смотрел вниз. Из всех впечатлений от города это было для него самым ярким, но теперь опустошенность ощущалась еще резче.

Возле Стоктона он встал и двинулся к выходу. Его остановил возглас кондуктора:

– Ваш портфель, сэр!

– Спасибо. – Тагоми взял портфель и вышел. Вагончик лязгнул и двинулся дальше.

В портфеле лежал бесценный коллекционный кольт сорок четвертого калибра. Теперь Тагоми не расставался с оружием, на случай, если мстительные бандиты из СД захотят расквитаться с ним за смерть своих приятелей… всякое в жизни бывает. И все-таки Тагоми чувствовал, что это нарушение привычного течения жизни – какой бы ни была его подоплека – признак неврастении. «Не надо ей поддаваться, – убеждал он себя, шагая по тротуару с портфелем в руке. – Это не более чем навязчивая идея, мания преследования». Но избавиться от смутной тревоги не удавалось.

«Не я владею оружием – оружие владеет мной, – думал он. – Значит, я уже не испытываю перед ним восторга? Все мое существо восстает против того, что я сделал. Исчезло не только преклонение перед этим кольтом – исчезла сама страсть к коллекционированию. Увы! Опора моей жизни, тихая гавань…»

Он остановил велотакси и велел рикше везти его на Монтгомери-стрит, к магазину Роберта Чилдэна.

«Утеряна ниточка, связывавшая меня с любимым занятием. Надо разобраться. Понять, что со мной случилось.

Возможно, удастся преодолеть страхи с помощью хитрости: обменять пистолет на другую старинную вещь. Для меня история этого револьвера слишком конкретна. В самом худшем смысле. Это воспоминание останется со мной, в моей психике, но для кого-нибудь другого револьвер будет самым обыкновенным предметом старины. Как только я избавлюсь от кольта, все мои проблемы уйдут в прошлое, – решил Тагоми, чувствуя прилив сил. – Ибо дело не только в моей психике, но и – что полностью соответствует теории историчности – в самом револьвере. Мы с ним связаны».

Веломобиль подъехал к магазину.

«Я здесь столько всего приобрел, – подумал Тагоми, расплачиваясь с рикшей. – И для себя, и для деловых подарков».

Он быстро вошел в магазин. У кассы стоял Чилдэн и протирал тряпкой какую-то вещицу.

– Мистер Тагоми, – поклонился Чилдэн.

– Мистер Чилдэн, – поклонился в ответ Тагоми.

– Какой сюрприз! Я весьма польщен. – Чилдэн вышел из-за прилавка.

Тагоми заметил перемену в хозяине магазина. «Какой-то он не такой, как всегда. Менее разговорчивый, что ли. Вот и хорошо, а то вечно болтает, суетится. А вдруг это дурной знак? Все может быть».

– Мистер Чилдэн, – заговорил Тагоми, ставя портфель на прилавок и расстегивая замок. – Мне бы хотелось обменять на что-нибудь другое вещь, купленную у вас несколько лет назад. Помнится, вы совершали подобные сделки.

– Да, – кивнул Чилдэн. – Но все зависит от ряда факторов. Например, от состояния вещи. – Он встревоженно посмотрел на посетителя.

Тагоми молча выложил тиковый футляр.

Некоторое время они разглядывали револьвер и жестяную коробочку, в которой недоставало боеприпасов. По лицу Чилдэна пробежала тень. «Не хочет, – догадался Тагоми. – Ну что ж, делать нечего».

– Вы не заинтересовались? – спросил он.

– Нет, сэр, – твердо ответил Чилдэн.

– Не буду настаивать. – Тагоми почувствовал, как его покидают силы. «Сдаюсь, – с грустью решил он. – Увы, во мне силен уступчивый, слабовольный инь».

– Простите, мистер Чилдэн.

Тагоми поклонился и уложил револьвер в портфель. «Судьба. Придется жить с этой вещью».

– Вы огорчены, сэр? – спросил Чилдэн.

– Вы заметили? – досадуя на себя, произнес Тагоми.

– У вас есть какая-то особая причина продать эту вещь?

– Нет, – ответил Тагоми, пряча от чужих глаз частицу своего внутреннего мира, что надо было делать с самого начала.

Помедлив, Чилдэн произнес:

– Я… сомневаюсь, что этот револьвер куплен в моем магазине. Не могу его припомнить.

– Я в этом уверен, – сказал Тагоми. – Впрочем, не имеет значения. Пусть будет так, как вы решили. Я не в претензии.

– Позвольте показать вам новые поступления, – предложил Чилдэн. – Надеюсь, вы не торопитесь?

В душе Тагоми всколыхнулось знакомое чувство.

– Что-нибудь интересное?

– Прошу вас, сэр. – Чилдэн подвел его к прилавку у противоположной стены. Под стеклом на черном бархате сверкали маленькие металлические завитушки самых замысловатых форм.

– Я показываю их каждому посетителю, – признался Чилдэн. – Вы знаете, что это такое, сэр?

– Похоже, бижутерия, – предположил Тагоми, угадав в одной из вещей брошь.

– Разумеется, это американские изделия, но они не старинные, сэр.

Тагоми поднял глаза.

– Сэр, это современное искусство. – Бледное, невыразительное лицо Роберта Чилдэна горело восторгом. – Перед вами – новая жизнь моей страны. Она начинается с крошечных всходов, ростков красоты.

Тагоми с деланным интересом перебрал безделушки.

«Да, – подумал он, – в них есть нечто новое, оживляющее. Закон Дао: повсюду еще господствует инь, а в темнейших глубинах уже вспыхивают первые искорки света. Так было, так будет. И все же, к несчастью для нас обоих, я не могу, как Чилдэн, прийти в восторг от этих железок».

– Очень мило, – пробормотал он и положил украшения на прилавок.

С натугой в голосе Чилдэн заявил:

– Сэр, это не приходит сразу.

– Простите?

– Это надо увидеть сердцем.

– Вы обратились в новую веру, – заключил Тагоми. – Хотел бы и я тоже… Но увы – не могу. – Он поклонился.

– Кто знает, – задумчиво произнес Чилдэн, провожая его к выходу.

«Попытается продать мне что-нибудь», – решил Тагоми.

– Ваша убежденность сомнительна, – сказал он в дверях. – Мне кажется, вы избрали не самый верный путь.

На лице Чилдэна не было и тени прежнего раболепия.

– Простите, но я уверен в своей правоте. В этих вещах я отчетливо вижу крошечный зародыш будущего.

– Да будет так, – согласился Тагоми. – Но меня не вдохновляет ваш англосаксонский фанатизм. – Он чувствовал, как в душе торговца пробуждается надежда. Его надежда, его вера в себя. – Всего доброго, – поклонился Тагоми. – На днях я к вам загляну – проверю, сбываются ли ваши пророчества.

Он взял портфель и двинулся прочь. «С чем пришел, с тем и ухожу. Ничего не обретя. Не представляя, с чем вернуться в мир. А что, если купить одну из тех странных безделушек причудливой формы? Подержать ее, рассмотреть повнимательнее, подумать… Может быть, со временем она подскажет мне путь? Сомнительно, правда… Такие вещи хороши для Чилдэна, а не для меня. И все же, если хоть один человек находит Путь… это говорит о том, что Путь существует. Пусть даже он сокрыт от моих глаз. Как я ему завидую».

Тагоми повернулся и пошел обратно. В дверях, следя за его приближением, стоял Чилдэн. Он и не уходил.

– Сэр, – обратился к нему Тагоми, – я куплю одно из этих украшений, на ваш выбор. Веры во мне нет, но сейчас я хватаюсь за каждую соломинку. – Вслед за Чилдэном он прошел магазин и приблизился к прилавку с бижутерией. – Я буду носить ее с собой и время от времени брать в руки. Скажем, раз в день. Если через два месяца я не…

– Вы сможете вернуть ее за полную стоимость, – пообещал Чилдэн.

– Благодарю. – Тагоми полегчало. «Иногда следует менять привязанности, – решил он. – В этом нет ничего предосудительного, напротив, это признак мудрости, правильного подхода к жизни».

– Вот это вас успокоит. – Чилдэн вручил ему серебряный треугольник, украшенный полыми шариками, внизу темными, сверху – яркими, полными света.

– Спасибо, – поблагодарил Тагоми.

Доехав до Портсмут-сквер, маленького открытого парка на склоне холма, Тагоми уселся на залитую солнцем скамью. По усыпанным гравием дорожкам в поисках крошек семенили голуби. На скамейке дремали или читали газеты люди, смахивающие на бродяг. Некоторые спали прямо на траве.