Айзек Азимов - Стальные пещеры Страница 42

— Очень жаль, — сказал Бейли. Он убрал пульсометр, предварительно убедившись в его исправности, и сел.

— Или, вернее, не воздушной болезни, просто меня охватывает нервозность. Легкая агорафобия. Ничего особенного, но всё-таки. Поэтому я добирался на экспрессах.

Внезапно Бейли почувствовал острый интерес:

— Агорафобия?

— В моих устах это прозвучало серьёзнее, чем есть на самом Деле, — поспешно сказал роботехник. — Это просто чувство, которое появляется только в самолёте. Вы когда-нибудь летали самолётами, мистер Бейли?

— Несколько раз.

— Значит, вы должны знать, о чём я говорю. Это ощущение того, что тебя окружает пустота, что ты отделен от неё металлической обшивкой всего лишь в дюйм толщиной. Очень неприятное чувство.

— Итак, вы ехали на экспрессе?

— Да.

— Весь путь от Вашингтона до Нью-Йорка?

— О, я проделывал этот путь и раньше. С тех пор как построили туннель Балтимора — Филадельфия, это не составляет труда.

Так оно и было. Сам Бейли никогда не ездил таким образом, но прекрасно знал, что в принципе это возможно. За последние два столетия Вашингтон, Балтимора, Филадельфия и Нью-Йорк так разрослись, что почти соприкасались друг с другом. Эту часть побережья часто полуофициально называли Районом Четырёх Городов, и среди их жителей было немало тех, кто выступал за их административное объединение и образование одного Супергорода. Сам Бейли эту идею не поддерживал. Один громадный Нью-Йорк и то уже с трудом поддавался централизованному управлению. Чуть более крупный Город с населением свыше пятидесяти миллионов сломался бы под тяжестью собственного веса.

— Вся беда в том, — продолжал доктор Джерриджел, — что я не успел сделать пересадку в секторе Честер, в Филадельфии, и из-за этого потерял время. А потом ещё пришлось ждать, пока мне выдадут временный ордер на комнату. В общем, всё это кончилось тем, что я опоздал.

— Не беспокойтесь об этом, доктор. Всё, что вы рассказали, весьма интересно. Учитывая вашу неприязнь к самолётам, что бы вы сказали по поводу прогулки пешком за пределы Города?

— С какой целью? — спросил он с удивлением и тревогой.

— Это всего лишь риторический вопрос. Я не предлагаю вам совершить это в действительности. Мне хотелось бы знать, какое впечатление произведёт на вас сама эта идея.

— Крайне неприятное.

— Предположим, вы должны были бы выйти из Города ночью и преодолеть пешком с полмили или больше по открытому пространству.

— Думаю, я… я вряд ли поддался бы на уговоры.

— Как бы ни была велика необходимость?

— Если бы от этого зависела моя жизнь или жизни моих близких, я мог бы попытаться… — Он смутился. — Могу я узнать цель этих вопросов, мистер Бейли?

— Я объясню. Было совершено серьёзное преступление, убийство, которое вызывает глубокое беспокойство. Я не имею права посвящать вас в детали. Однако существует предположение, что убийца, для того чтобы совершить преступление, сделал как раз то, о чём мы сейчас говорили: ночью в одиночку пересек открытое пространство. Мне хотелось бы знать, что за человек мог пойти на это.

— Лично я таких не знаю, — пожал плечами доктор Джерриджел. — То, что не я, так это точно. Конечно, среди миллионов людей нашлось бы, я думаю, несколько безумцев.

— Но вы не сказали бы, что подобный поступок для человека в порядке вещей?

— Конечно, нет.

— Иначе говоря, если есть какая-нибудь другая версия преступления, другая приемлемая версия, то её следует рассмотреть.

Доктор Джерриджел, казалось, растерялся ещё больше, но по-прежнему сидел очень прямо, положив свои ухоженные руки на колени.

— У вас есть другая версия? — спросил он.

— Да. Мне кажется, что робот, например, мог бы без труда пересечь открытое пространство.

— Боже мой, сэр! — вскочил доктор Джерриджел.

— В чём дело?

— Вы что же, хотите сказать, что преступление мог совершить робот?

— Почему бы и нет?

— Убийство? Человеческого существа?

— Да. Пожалуйста, сядьте, доктор.

Роботехник повиновался.

— Мистер Бейли, речь идёт о двух поступках: о переходе через открытое пространство и об убийстве. Человек легко мог совершить последнее, но с трудом решился бы на первое. И, напротив, робот без труда проделает первое, но никогда не сможет совершить второе. Если вы собираетесь заменить маловероятную версию невероятной, то…

— Невероятной — слишком сильно сказано, доктор.

— Вы слышали о Первом Законе Роботехники, мистер Бейли?

— Конечно. Я даже могу процитировать его: роботу запрещается причинять вред человеческому существу как действием, так и бездействием. — Пристально глядя прямо в глаза роботехнику, Бейли продолжил: — Почему нельзя построить робота без Первого Закона? Что в нём такого священного?

Доктор Джерриджел в растерянности посмотрел на Бейли, затем усмехнулся:

— Ну, мистер Бейли…

— Так что же, каков ваш ответ?

— Если вы имеете хоть какое-то представление о роботехнике, мистер Бейли, то должны знать, какую гигантскую работу нужно проделать математикам и электронщикам, чтобы создать позитронный мозг.

— Я это понимаю, — сказал Бейли.

Он хорошо помнил, как однажды по долгу службы ему пришлось посетить завод по производству роботов. Он видел заводскую книгофильмотеку. Она состояла из длинных книгофильмов, каждый из которых содержал математический анализ какого-нибудь одного типа позитронного мозга. Несмотря на сжатость изложения, в среднем требовалось более часа, чтобы просмотреть один такой фильм. И хотя каждый мозг изготавливали в соответствии со строго заданными неизменными техническими параметрами, невозможно было отыскать ни одной пары одинаковых мозговых систем. Это, как понял Бейли, являлось следствием действия принципа неопределённостей Гейзенберга. Поэтому каждый фильм снабжался приложениями, включающими возможные варианты. Да, эта работа была не из легких. Бейли и не собирался этого отрицать.

— Ну что ж, — продолжал Джерриджел, — тогда вы понимаете и то, что разработка позитронного мозга нового типа, даже если она затрагивает незначительные усовершенствования, дело не одной ночи. Обычно на неё уходит почти год работы всего научного персонала завода средних масштабов. Но и их усилий было бы недостаточно, не будь у них на вооружении стандартизированной теории базовых цепей, которая служит основанием для дальнейших разработок. Эта фундаментальная теория включает в себя Три Закона Роботехники: Первый Закон, который вы только что процитировали; Второй Закон, который гласит: «Робот должен подчиняться приказам человека, кроме тех случаев, когда эти приказы противоречат Первому Закону», и Третий Закон: «Робот должен защищать себя от уничтожения, если таковая защита не противоречит Первому и Второму Законам». Понимаете?