Роберт Вардеман - Хозяева космоса Страница 42

– Но теперь, когда у тебя есть все, что нужно... – начала Ларк.

– Этот прием, – вспомнил Кинсолвинг. – Кто там будет? Мне необходимо поскорей связаться с кем-то. Если я этого не сделаю...

Кинсолвинг растерял все слова, когда вспомнил случайную встречу с Камероном в вестибюле. Этот человек мог быть разодет, точно какой-нибудь придворный из Франции восемнадцатого столетия, но Кинсолвинг помнил выражение его лица, когда тот убил ллорского капитана-агента. Камерон наслаждался, воистину наслаждался убийством. За его изысканной внешностью прятался холодный и хитрый ум.

– Ой, каким занудой ты можешь быть! – раздраженно воскликнула Ларк. – Ну, все там будут. Не волнуйся, мой дорогой, я представлю тебя кому-нибудь, кто сможет помочь, обещаю, – с этими словами она резко развернулась, элегантно приподнялась на одном носочке, чтобы продемонстрировать мышцы своей ножки и послать новые оттенки цветов по стройным лодыжкам, а потом упорхнула одеваться.

Кинсолвинг бросился на стул и уставился в окно на город. Он вынужден был наслаждаться обещаниями двухсотлетней годовщины Межзвездных Материалов. Потому что последние сто лет корпорация превратила ГТ-4, этот маленький сегмент мира, в настоящий рай. Кинсолвинг разглядывал город и видел только мрачные перспективы. Жизнь его разбилась на куски, и единственная надежда вновь их соединить заключалась в том, чтобы пойти в соседнюю комнату и одеться, сосредоточившись на выборе костюма, что поможет ему больше всего. Кинсолвинг покачал головой. Нет, он не должен жаловаться. Если бы не случайная посадка «Соловья», он никогда не совершил бы побег из инопланетной тюрьмы. Его сердце охватил холод. А было ли прибытие Ларк чистой случайностью? Не заключал ли план Гумбольта кое-чего, более дьявольского, чем обвинение его в убийстве и воровстве? Кинсолвинг был не в состоянии даже представить себе, что это такое. Но ему в голову пришел один-единственный вопрос, который он до сих пор просто не имел возможности задать. Он позвал:

– Ларк, ты мне ответишь на один вопрос?

– Конечно, дорогой, если ты мне скажешь, что ты предпочтешь – это платье или жуткое синее уродство?

Кинсолвинг повернулся на стуле. Ларк у сверкающего зеркала стояла обнаженная. В зеркале отражались ее лицо и пышное тело, одетое в мерцающую электрическую радугу. Ткань казалась больше жидкой, чем твердой, она трепетала и светилась, блестела и скрывалась.

– Это? Или это?

Ларк дотронулась до рамы сверкающего зеркала, и радуга исчезла, сменившись синим платьем, которое в сравнении со сверкающим великолепием казалось простоватым.

– Синее, – посоветовал Кинсолвинг без колебаний.

– Но оно ничего не делает, – протестовала Ларк.

– А что будет на других женщинах?

Улыбка медленно появлялась на лице блондинки по мере того, как она начинала понимать;

– О да, я же знала, что привезла тебя сюда по какой-то определенной причине! – танцующим шагом она приблизилась к нему, нагнулась и слегка чмокнула в губы.

– Ларк, вопрос. Кто твой отец? Почему ММ оказывают тебе столь щедрый прием?

– Папочка такой богатый, он может десять раз купить и продать корпорацию Межзвездные Материалы. Вот почему они так суетятся вокруг меня. Боятся, чтобы я не сказала ему о них чего-нибудь дурного, и тогда он их действительно продаст.

– Он что – держатель акций?

– Едва ли. Не повторяй этого никому, но папочка никогда не желал бы иметь ничего общего с компанией, сделай себе имя копанием в грязи. Я ничего такого не имею против тебя, дорогой Бартон, но согласись, что это несколько примитивно.

– Но...

Кинсолвинга прервал мелодичный звук открывающейся двери. Он пригнулся на стуле так, чтобы спинка скрыла его от робота-дворецкого, проскользнувшего в комнату.

– Леди Ларк, – провозгласила машина, – прибыло приглашение на вечер. Церемония открытия состоится ровно через пять минут.

– Ой, а мне совершенно нечего надеть.

– Синее платье, – напомнил Кинсолвинг.

Ларк дважды дотронулась до рамы зеркала, потом потянула за краешек – и за зеркалом обнаружился шкафчик. Внутри висело синее платье, подогнанное под размеры, отражавшиеся в зеркале. Ларк торопливо оделась. Кинсолвинг никогда бы не подумал, что женщина способна на такую скорость. Она схватила его за руку и чуть ли не волоком потащила из комнаты.

– Нам нужно успеть к началу. Тогда-то я и смогу увидеть, с кем мне поговорить о тебе.

Ларк крепко вцепилась в его руку и повела к лифту. Робот-дворецкий послушно придерживал резные деревянные двери. Снова из-за внезапного ускорения Кинсолвинг упал на колени.

Прежде, чем он успел что-нибудь сказать, двери раздвинулись на этаже номер сто один, где посетители вечера уже заполнили помещение.

– Пора приниматься за работу, – рассмеялась Ларк. Она потащила Кинсолвинга вперед и немедленно начала приветствовать элегантно одетых мужчин и женщин в таких головокружительных платьях, что Кинсолвинг заволновался, как бы ему не окосеть из-за отсутствия специальных очков. В нескольких присутствующих он узнал младших служащих ММ и молил бога, чтобы они не узнали его.

Но Кинсолвинг не имел оснований беспокоиться. Если он будет по-прежнему оставаться рядом с Ларк Версаль, ему никогда не стать центром внимания.

Однако же он довольно быстро обнаружил, что не так-то просто оставаться с ней рядом. Особенно когда мужчины так и клубились вокруг нее, оттесняя Кинсолвинга. Он молча выбрал одну из стен и прислонился к ней, глаза его искали среди гостей кого-нибудь, к кому он мог бы приблизиться. Присутствовало несколько юных вице-президентов, но Кинсолвинг не видел ни Гумбольта, ни Камерона. Он надеялся найти здесь председателя Фремонта, но этого призрачного мужчины нигде не было видно. Во время вступительной церемонии Кинсолвинг держался сзади. Это был первый вечер в продолжающемся целый месяц праздновании двухсотлетнего юбилея бизнеса за пределами Земли.

– Друзья корпорации Межзвездные Материалы, – обратилась к ним красивая темноволосая женщина с маленького возвышения в середине комнаты. – Приветствуем вас! Председатель Фремонт сожалеет, что состояние здоровья помешало ему присутствовать здесь сегодня, но он доверил мне радостную обязанность посвятить это событие Тадеушу Макинтайру, выдающемуся архитектору и строителю здания нашего управления, человеку, видение и предвидение которого увлекло нас сюда с планеты, откуда мы все произошли, и вырезавшего эту нишу на Гамме Терциус-4.

– Кто она? – спросил Кинсолвинг стоявшую рядом с ним женщину.

– Это директор Виллалобос.

Больше Кинсолвинг ничего не спрашивал. Марию Виллалобос часто упоминали как преемницу Фремонта. Кинсолвинг никогда ее раньше не видел и не встречался с ней, но ее присутствие убедило, что она совершенно не подходит для того, чтобы обращаться к ней по его делу. Холодный свет, исходящий от ее глаз, делал очевидным, что Камерон – не единственная личность в ММ, не имеющая совести.