Октавия Батлер - Рассвет Страница 42

Потом группа внезапно распалась и подошедшая к Лилит Тедиин взяла ее за обе руки.

— Мне приятно будет вспоминать о том времени, когда ты жила с нами, — сказала она Лилит на оанкали. — Я многому научилась у тебя. Наша сделка была честной, а общение — плодотворным.

— Я тоже многому научилась от вас, — откровенно отозвалась Лилит. — Жаль, что мне приходится уходить. Мне хотелось бы остаться с вами.

Вот именно, вместо того чтобы уходить с незнакомцами. Вместо того чтобы отправляться учить кучку перепуганных, подозревающих всех и вся созданий.

— К сожалению, ты должна идти, — ответила ей Тедиин. — Никани должно уйти. Тебе вряд ли захочется расстаться с ним.

У нее нечего было ответить на такое. Все было правдой. Все, включая Поля Титуса, умышленно или неумышленно, пытались покрепче связать ее с Никани. Что ж, им это удалось.

Тедиин отпустила ее руки, и тогда к ней подошел сказать несколько слов Йядайя, который разговаривал с ней принципиально на английском.

— Ты расстроена? — спросил он.

— Да, — созналась она.

— Ахайясу и Дайчаан позаботятся о тебе. Ты очень редкий тип — человек, который смог жить среди нас, смог научиться многому из нашей жизни и сам смог научить нас. Многим хочется пообщаться с тобой.

— Думаю, что в будущем я буду большую часть времени проводить с Никани.

— Так оно и будет, но до поры до времени. Когда Никани достигнет зрелости, начнется пора твоего обучения, а потом будешь учить ты. Но прежде у тебя наверняка будет возможность познакомиться с Дайчаан и Ахайясу и другими из их клана получше. Поверь, они хорошие люди.

— Дайчаан обещал мне перестроить в своем доме стены так, чтобы ты могла открывать их. Ни он, ни Ахайясу не смогут изменить тебя, но они обещали мне изменить свое жилище и приспособить его к твоим нуждам.

Ясно — по крайней мере ей не придется возвращаться к стадии домашней собаки, скулящей у закрытой двери и каждый раз, как только захочется есть, разыскивающей кого-то, кто мог бы бросить ей кость.

— Спасибо, я очень благодарна тебе за это, — сказала она.

— Таково условие сделки, — отозвался Йядайя. — Старайся держаться поближе к Никани. И делай все, о чем оно попросит тебя. Доверься ему.

Через несколько дней ее зашло навестить Кахгуяхт. Ее поселили как обычно в пустой комнате, на этот раз с двумя платформами-столами, ванной и двумя кроватями, на одной из которых находилось Никани, пребывающее в такой полной неподвижности, что постепенно начало ей казаться частью обстановки, а отнюдь не живым существом.

Приходу Кахгуяхта она почти обрадовалась. Его появление разогнало ее скуку, тем более что, к ее удивлению, оно принесло ей подарки: пачку тонких листков белой бумаги отличного качества — таких тонких и плотных, что об их края немудрено было порезаться — и целый пучок ручек с известными надписями: «Paper Mate», «Parker», «Bic» и другими. Ручки были изготовлены по отпечаткам, снятым с давно уже, более столетия назад, разрушившихся оригиналов. В первый раз за время пребывания на корабле оанкали она смогла что-то записать, какие-то свои мысли, увидеть их воплощение на бумаге. А кроме того, впервые она воочию увидела результаты того, как используют оанкали свои отпечатки, пускай даже и для воссоздания неорганических предметов. Лично ей не удалось найти никаких отличий между новенькими копиями и давно канувшими в небытие оригиналами, насколько она те помнила.

Кроме того Кахгуяхт вручило ей несколько книг с листами, пожелтевшими и хрупкими — сокровище, о котором она не могла и мечтать: это были один шпионский детектив, роман времен гражданской войны, научная книга по энтологии, социологические работы церковных служб, медицинская книга об исследованиях рака и еще одна о человеческой генетике, а также смешная книжка про то, как обезьяну научили объясняться на языке жестов и, наконец, политкорректная книга шестидесятых о заре космической эры.

Лилит приняла подарки молча, не зная, что сказать от смущения.

Теперь, когда Кахгуяхт знало, что она относится к тому, что присматривает за Никани, вполне серьезно и со всей ответственностью, оно тоже держало себя в ее обществе более свободно и даже, похоже, могло ответить на некоторые вопросы, если бы ей захотелось их ему задать, сделав это более охотно, чем прежде само задавало обычным саркастическим тоном свои риторические вопросы. С тех пор несколько раз оно навещало ее, наблюдая за тем, как она ухаживает и кормит Никани, мало-помалу незаметно превратившись в ее учителя, на примере своего собственного тела и тела Никани объясняя ей устройство анатомии оанкали. Большую часть этих бесед Никани спало, и сон оолой почти всегда был так глубок, что щупальца его не реагировали ни на какие движения, как это обычно бывало раньше.

— Кажется, что оно ни на что не обращает внимания, но на самом деле оно запоминает все, что происходит вокруг него, — объясняло ей Кахгуяхт. — Никани все видит и ощущает точно так же, как если бы оно сейчас бодрствовало. Единственное, что оно сейчас не может сделать — это как-то отреагировать в ответ. Но оно все понимает и… запоминает, как видеомагнитофон, если тебе это более понятно.

Кахгуяхт подняло одну из обвисших рук Никани, чтобы осмотреть растущие чувственные руки. Подмышкой Никани пока что не было видно ничего, кроме большой, темной и широкой опухоли — весьма нездорового на вид и пугающего вздутия.

— Это растет рука? — спросила оолой Лилит. — Или рука появится потом из этого, прорвав кожу?

— Да, это растет рука, — ответило Кахгуяхт. — Пока развитие чувственных рук не закончилось, тебе нельзя к ним прикасаться, если только Никани не попросит тебя об этом само.

Лилит сомневалась, что у нее когда-нибудь появится желание прикасаться к этой тревожной на вид опухоли, по просьбе Никани или без спроса. Подняв взгляд на Кахгуяхта, она решила испытать судьбу в свете его нового к ней отношения.

— А что такое эти чувственные руки? — спросила она. — Никани так ничего мне и не рассказало про них.

Несколько секунд Кахгуяхт молчало. Наконец ответ прозвучал, причем тон его голоса изменился, и она не смогла понять, чем и почему это было вызвано:

— Да, о таком не просто говорить… так сразу.

— Если я коснулась чего-то, о чем не полагается говорить, скажи мне об этом. — Непонятная интонация Кахгуяхта внушила ей тревогу, из-за которой ей вдруг захотелось побыстрее отодвинулась от него подальше, но она заставила себя остаться на месте.

— В этом нет ничего запретного, — ответило Кахгуяхт, на этот раз своим обычным тоном. — По сути, тебе необходимо иметь полное представление о том, чем на самом деле являются эти чувственные руки.