Андрей Дай - Сердце Агрессора Страница 42

Он решил отдать мне свои силы и я, поняв это, заплакала, словно этим смогла бы остановить его. Он всегда делал только то, что хотел...

Сначала проснулись мои ноги и я сразу почувствовала, как они замерзли. Момента, когда оживут руки, пришлось ждать, чтоб подтянуть к теплу свое полумертвое, оживающее медленнее других частей тела, туловище.

Сердце мое разрывалось. Я была рада, что смерть стоявшая уже надо мной отступила, но ведь она отступила в сторону Рендолла. Он отдал свои силы и занял мое место на ложе смерти... Я могла двигать руками и ногами, я могла поддерживать огонь, но вернуть Рэндоллу его силы я не могла.

Я плакала навзрыд, уткнувшись в грудь Рэндоллу, и оторвать меня от тяжело дышащего инопланетянина могли только три вещи: моя смерть, смерть огня в костре и рев мотора. Я умереть не могла, ведь Рендолл еще жив и пока жива я был шанс спасти его, дров было много и огонь пока не отказывался пожирать конвиктские дрова. Но, несмотря на это, я все же подняла распухшее от слез лицо. Потому что вдоль леса ехал багги!

Кинг

До чего же машинное масло противное на вкус!

Вот недоноски! Они обо мне еще услышат!

А что я могу сделать?

Спайк Макфлай

Голова работала чисто, как новенький мотор, а вот ноги словно вообще мне не принадлежали. Что хотели, то и делали ! Язык тоже вдруг сменил свойства. Стал гораздо толще и перестал изгибаться с присущей ему легкостью.

- Э! Да ты пьян, приятель, - услышал я чей-то, неузнаваемый в гуле алкогольных разговоров, голос.

- Да брось, - немедленно отозвался я.

Мне не хотелось, чтоб все замечали насколько я пьян, хозяин вечеринки всегда должен быть трезвее гостей. К сожалению это редко удается. Короче, когда я открыл глаза, нашел себя валяющимся в гараже на куче тряпья. Гараж ночью работал у меня холодильником, так что только будучи достаточно пьяным можно было заснуть в таких условиях.

Страшно болела голова. Во рту словно поселилось какое-то нечистоплотное животное. Шевелится было противно - сразу подкатывала тошнота и по спине сбегали капельки холодного пота, но жажда плевала на эти обстоятельства. Пришлось вставать и тащить свое тело к бочке с водой. Слова "плохое" или "ужасное" плохо подходили для описания моего настроение.

Я с великим трудом заволок себя по трем ступенькам ведущим из гаража в дом и, открыв дверь, еще раз убедился, что моему настроению несчего быть хорошим. Капитаны, казалось, совсем забыли, что они в помещении, а не на природе. В углу виднелись свежая лужа блевотины и капитан - ее создатель. Но он не был оригинален...

Приятной неожиданностью было открытие того, что некоторые капитаны или уже проснулись или еще не ложились. В общем держались на ногах. Среди них оказался и колдун, что несколько испортило приятную неожиданность. Он сидел в середине небольшой группы стойких и вещал с плохо скрываемой злостью:

- ...Разве наши отцы так обращались со своими домкрами? Разве были они вроде самих хозяев? Разве бежали от баггменов рабы так просто? Разве может баггмен от которого бегут домкры быть капитаном?...

- Эй, Кинг. Чего это ты там несешь?

- А, проснулся, капитан Макфлай, - капитаны были явно на стороне колдуна и он набрался смелости.

- Пока ты спал, твой домкр обокрала тебя и ушла...

Мне так хотелось размазать его поганые губы о стену, но я только крепче сжал кулаки и зубы.

- Она ушла вместе с твоим домкром? - сквозь зубы спросил я. - И вообще, мои домкры, это мое дело! Если Ларри нет в городе, еще не значит, что она убежала..., - а вот это я зря сказал. Капитаны не были уже настолько пьяны, чтоб молча проглотить такую подставку.

- Еще скажи, Спайк, что твоя Ларри хорошая девушка и тебе не хочется чтоб она была рабыней? - услышал я.

- Да, - сказал Кинг.

- Да, - сказал я.

И мне ответили противным хохотом.

- Даже если она и убежала, то она не одна! Где твой домкр, Кинг? Или ты скажешь, что мой домкр увел твоего? Вы все видели бугая, которого взял себе Кинг?

Глаза колдуна наливались кровью. Я отбил нападение и не мог себе отказать в удовольствии добить эту падлу:

- Что Кинг? Продай мне своего раба, а то я собираюсь сейчас поехать за своим. Или, когда я их найду, мне прийдется пристрелить твоего здоровяка потому что мой багги не автобус для всяких там чужих ублюдочных домкров!.. Я дам тебе за него... старую покрышку!

- Хорошо, - воскликнул Кинг после минуты давящей на уши тишины. - Я продам тебе своего домкра! Я возьму за него... стрелку твоего компаса!

Смерть! Именно это промелькнуло у всех в головах. Колдун обрекает меня на смерть. Кто же на ночь глядя сунется в Дикую степь без компаса? Но мне уже поздно было поворачивать:

- Клянусь твоими богами, Кинг. Твоими богами если они есть, черт бы их побрал! Я найду рабов и вернусь! Живой или мертвый я вернусь к тебе! Так что молись, чтоб я не вернулся. И лучше они были боги-то твои! Молись громче, чтоб они слышали там на небе-то. Если они есть! Если они есть!

Я молча вырвал стрелку и вложил ее в ладонь Кинга. Молча собрал продукты и горючее в машину, молча проверил ружья и патроны. На треск мотора из недр дома выползли полупьяные, но быстро трезвеющие капитаны. Они вышли проводить меня.

- Если ты не вернешься к рассвету, мы выберем нового капитана! - сказал капитан Грозный.

- Ты не хочешь попросить стрелку обратно? Если ты встанешь на колени, я отдам ее тебе, - воспрял духом Кинг.

- Да пошел ты...,- не выдержал я и отпустил педаль сцепления.

Колеса бешено закрутились и, словно атакующий стер- бич приозерных камышовых зарослей, багги рванулся вперед.

На грязи еще отпечатывался рисунок протектора, ночь не вступила в свои права, но дождь уже повзрослел и готовился вот вот стать снегом.

Спайк Макфлай

Или ледяной ветер и скорость или мороз и томительное ожидание. Если выбирать между ожиданием и погоней, я пожалуй выбрал бы погоню.

Руки мерзли. Приходилось управлять машиной одной рукой, грея вторую за пазухой. Не особенно-то разгонишься по коварной ночной степи, управляя капризной машиной, но не зря же я всегда считался одним из лучших пилотов Багги-тауна.

Холодные пальцы ветра залазят в почти не защищенный салон и дальше, уже по привычке, лезут под одежду. Быстрее всего замерзают нос, руки и ноги, ветер это знает и лезет к ним в первую очередь.

Мой домкр - Ларри Рендолл походила на человека на столько, на сколько на него может быть похожа куча тряпок. Хотя довольно редко у кучи тряпок заводятся глаза и побелевшие от прикосновений мороза щеки. Вот у меня за спиной, например, лежала одна такая, с глазами...

Это походило на чудо. Маленькая девочка прошла за тридцать часов сто десять километров, попала в грязевую ловушку, из которой смогли выбраться пока только трое знакомых мне людей. Один был здоров, как сто багги и ему помогали еще пятеро. Другой был Рендолл - тоже достаточно сильный человек, а третьим Ларри. Чудо!