Валерий Чубар - Следующее поколение Страница 42

Конечно, он воевал с ними, стрелял в них из автомата, но это было иное, совсем иное…

Удары сыпались на него один за другим. Вик, очнувшись, наконец, начал защищаться, но было уже поздно. Да и бессмысленно. Он сосредоточился на одной цели: устоять на ногах, но даже это ему не удалось. После удара Силача, который оказался ошеломляюще болезненным, Вик рухнул на снег. Пульсирующая боль заливала лицо и тело. Серые крысы…

— Что ты сказал? — внезапно услыхал Вик голос Главного Пхана. Старичок с любопытством склонился над ним.

— Что? — переспросил Вик, удивляясь тому, что не потерял еще сознания.

— Да сейчас вот — или мне послышалось? Ты вроде сказал что-то?

— Серые крысы, — повторил Вик.

И тут же его пнули ногой в лицо. Вик сообразил, наконец, что защищать от ударов нужно в первую очередь именно лицо, другие удары смягчит меховая одежда. Он перекатился на живот и вжался лицом в снег, прикрывая голову руками. Он ждал, что потеряет сознание, он очень надеялся на это — и напрасно. Все удары, которые ему нанесли, отозвались болью. Все, до единого. Серые убили бы его, рано или поздно, если б Главный Пхан не прекратил избиение.

Он подошел к лежащему неподвижно Вику и присел рядом с ним на корточки. Вик лежал с открытыми глазами, прижавшись щекой к пропитанному кровью снегу.

— Серые крысы, — сказал он, увидев лицо старика.

— А ты упрямый, — благодушно отозвался Главный Пхан. — Пусть так и будет. Эй, вы! Зовите его Упрямым, — приказал он. Потом вновь наклонился к самому лицу Вика. — Но только не вздумай упрямиться или хитрить со мной, со мной, понял?

Сегодня, как станет светло, покажешь вход в подземелье. Ты будешь единственным умником среди нас. Чем плохо? Ты будешь хозяином, Упрямый. Добудешь себе оружие, добудешь рабов и рабынь. Помогите ему подняться.

Как во сне, Вик почувствовал, что его поднимают со снега и поддерживают под руки. Голова кружилась, к лицу Вик боялся прикоснуться. Однако нигде в теле резкой боли не было, кроме боли в правой ноге. Зимняя фермерская одежда действительно смягчила удары.

Приходя в себя, Вик увидел лица Грязного и Силача. Только что избивавшие его люди добродушно улыбались ему.

— Ты не обижайся, Упрямый, — сказал Силач, — это обряд такой, а, понял?

— Понял, — сказал Вик и сплюнул на снег кровью.

2. ОТЧАИВАТЬСЯ

Захватив Централь, серые и не подумали воспользоваться ее жилыми блоками. То есть они воспользовались ими — но только для того, чтобы ограбить. Проходя мимо жилого блока ходовиков, Вик увидел орудующих на всех этажах серых. Со звоном разлетались стекла — понравившиеся вещи серые выбрасывали прямо на снег, где их тут же подбирали женщины. Женщин можно было отличить от мужчин только по спутанным космам волос, доходящих до пояса. Некоторые визгливо ссорились, вырывая друг у друга из рук понравившийся предмет. Тут же крутились и дети, которых женщины, занятые дележом, отпихивали ногами. Одна из комнат блока горела, очевидно подожженная в сутолоке грабежа факелом.

«Скоро от всего блока останутся одни обгоревшие стены, — подумал Вик. — И от всех остальных блоков тоже»…

Голова кружилась, все вокруг плыло в кроваво-черной пелене, уши терзал гвалт серых, визг женщин и детей. Грязный и Силач по-прежнему поддерживали Вика под руки.

Неожиданно совсем рядом раздались автоматные очереди. Прямо перед Виком и его спутниками на Большой Сфальт выскочила корова. За ней с хохотом и стрельбой гнались несколько серых. Одна из очередей попала в цель, корова повалилась на бок, дергая ногами. Серые подскочили к ней и поволокли на обочину. Грязный и Силач проводили их завистливыми взглядами. Вик подумал, что это было одно из животных, разбежавшихся при взрыве арсенала Фермы.

Они миновали теплицы — и тут взору Вика открылся большой лагерь серых. Серые расположились по обоим берегам замерзшего канала — от северных руин до зоны хранилищ топлива. Лагерь показался Вику огромным.

Он весь шевелился, он гудел, словно генератор Станции. Никакого видимого порядка в устройстве лагеря не было. Кое-где возвышались шатры из натянутых на высокие жерди шкур, между шатрами горели многочисленные костры. Вик сообразил, когда оказался уже внутри лагеря, что шатры предназначены для хозяев, а костры — для рабов, женщин, детей. Силач и Грязный прокладывали себе среди них дорогу ничуть не церемонясь, раздавая пинки направо и налево. Вику казалось, что они пробираются по колено в какой-то смрадной копошащейся массе. Внезапно эта человеческая масса раздалась в стороны — и Вик увидел два стоящих бок о бок шатра. Силач подошел к одному из них, запустил внутрь руку и принялся выволакивать кого-то наружу, невзирая на протестующий визг.

Полог соседнего шатра бурно заколыхался. Оттуда выбрался огромного роста серый, единственный глаз которого свирепо вытаращился на Силача:

— Эй, ты чего, а, делаешь?! Это место для моих рабынь, а, ты!

Серый как-раз вытащил одну из рабынь из шатра и отшвырнул подальше в сторону.

Потом он снова запустил руку в шатер.

— Приказ Главного Пхана, — объяснил он. — Мы берем этот шатер, Кривой.

— Плевать на твоего пхана! — заорал Кривой, колыхаясь всем телом от натуги. — Плевать, а, ты! Убирайся, или сдохнешь сейчас, — он сделал быстрое движение в сторону своего шатра.

Рядом с Виком загрохотал автомат. Кривой выпрямился с оружием в руке — и тут же повалился на спину, корчась в агонии. «Точно корова, которую застрелили на Большом Сфальте», — подумал невольно Вик. Его мутило от боли, а еще больше от всего увиденного за последние несколько ходов.

Грязный забросил автомат за спину и махнул рукой Силачу:

— Все в порядке, а, волоки вторую. Теперь у нас два шатра, а, понял? — и он разразился своим каркающим смехом.

Никто из сидящих вокруг у костров не обратил на разыгравшуюся сцену почти никакого внимания. Силач вышвырнул из шатра вторую рабыню и повернулся к Вику:

— Забирайся, а, будешь здесь.

— А мы рядом, а, понял? — добавил Грязный. — Вот тут, а, — он ткнул пальцем в сторону второго шатра. — Главный Пхан приказал приглядеть за тобой, Упрямый. Так что мы уж приглядим, а, понял?

Вик откинул полог и молча забрался в шатер. Вонь здесь была невыносимой — она казалась плотной, осязаемой и, что самое противное, это была вонь, в которой жили женщины. Вика передернуло от мысли, что это они и развели здесь грязь. В центре шатра горел небольшой костер, дым поднимался к отверстию в верхней части шатра. Подобравшись поближе к костру, Вик ногами сгреб в огонь обрывки тряпья и какие-то омерзительного вида объедки, встряхнул над огнем несколько шкур, которые показались ему почище, улегся на них и заставил себя собраться с мыслями.