Сергей Стульник - Аз победиши или Между землёй и небом - война Страница 42

При этих мыслях Марина вдруг ощутила, что между ног стало влажно. Даже мокро. НИЧЕГО СЕБЕ. Сто лет не бывало подобного. Обалдела совсем! Но как сладко - мечтать о НЕМ, предвкушая НАСТОЯЩЕЕ, а не акробатические кувырки со случайными туловищами...

- Знаешь, Мишель, - сказала она, стоя у зеркала трюмо с дымящейся сигаретой в пальцах, и лихорадочно размышляя, как бы побыстрее, в сжатом темпе, привести себя в божеский вид. Посмотрела в окно, в сумрак зимнего вечера. - Сдается мне, что ты - мой шанс. Ты верно выбрал время, мой милый искуситель. Хотя сам не подозревал, что останешься, не укатишь несолоно хлебавши. Я тебя приберу к рукам, не обессудь, если что. Ты в свое время меня протюхал, но я-то своего шанса постараюсь не упустить. Попытаюсь, обещаю тебе. Я так хочу _л_ю_б_и_т_ь_... А если не выгорит, если костер ненависти заполыхает вновь, не обижайся. Может быть, я тебя даже убью, вдруг ты окажешься неспособным до финиша добраться, растопить глыбу своим теплом... Тебе нужно быть очень терпеливым и терпимым, чтобы мою броню по чешуйке соскоблить... и вынести много унижений, чтобы потом окупить во сто крат все усилия... Но не дай тебе бог или черт выдохнуться на полпути... Я ведь баба жестокая стала, ты знаешь, и получувств не потерплю, все - или ничего, только так... Были Ты и Я - должны стать Мы. Время, работа, природа - они лечат, ты прав. Но есть тварь, которая предпочитает калечить. Едва ли не все, к чему прикасается. И жалости она не знает, она не зверь, она хуже зверя. Хищники - и те жалости подвержены...

Имя твари: Человек.

34. В НОНОЧЬИ ЛАПЫ

Начало пути...

- Шутка, - ухмыльнулся Грэй. - Следи за собой, будь осторожен. Никто нас не встречает.

- Пси-ихх... - облегченно выдохнул Вилли. - Ну ты псих, Торопыга. И шутки у тебя - дурацкие.

- Что есть, то есть, не отнимешь, - согласился Грэй. - В этой нонкис-терре хоть пивбары водятся, Неудачник?

- Ага, раскатал губу, - хмыкнул Вилли, - чего захотел, ха. Они человеческое пойло не употребляют почти, всякие сладкие мерзости жрут.

Они медленно продвигались вглубь ноночьей территории. Абсолютно никого живого, к счастью, покамест не повстречали. Мертвый город расстилался на многие мили вокруг. Дома пялились на двоих букашек, увешанных железяками, пустыми глазницами окон. Ветерок шевелил бумажно-плостиковый хлам, устилающий выщербленное покрытие улицы... Сказочная земля, - пробормотал Грэй. Он позволял себе думать вслух потому, видимо, что Вилли понимал едва ли больше одного процента из всего, сказанного Грэем в подобных монологах. Если бы Неудачник понимал больше, кто знает, говорил ли бы Грэй вслух столько... Не то чтобы Грэй скрывал от Вилли что-то, однако!.. - Чистый тебе пост-атомный крутой видеобоевик. С тою лишь разницей, что ни ядерная, ни химическая, ни вирусная чума предпосылкой для вывода, мрачнеющего вокруг, не была. А так: вылитые тебе воины Бронкса. Киборги хреновы. Бедный Нью-Йорк. Доснимались на твоих улицах гнилые голливудские профессионалы кино. Будь я посвободней, засел бы за диссертацию на тему: "Фантастика и Реальность: переплетение выводов и предпосылок в воображении патологической личности".

Скрипя на ветру, раскачивалась вывеска заведения, некогда бывшего коктейль-баром "У Сэма".

- Сторонкой обойдем, - посоветовал Вилли. - Рухнет, зараза, костей не соберем...

Обошли. Хмурое серое небо висело низко, давяще, замыкало собою гроб, три стенки коего составляли тянущиеся вдаль по обе стороны высоченные дома и асфальт под ногами. Какая-то серая тень скользнула над головами. - Это кто? - спросил Грэй. - Ворона, - проинформировал Вилли, - ты что, ворон не видал?. - Видал, - ответил Торопыга. - Просто так спросил, чего злишься?

Сдается мне, в самом деле тебя из очень и очень дальнего далека принесло! - посмотрел на новичка Вилли. Гляди, в Городе с непривычки тяжко. Море, лес, пляжи эти твои... Это все тебе - не Город. Если не заливаешь, что море видел.

- Предпочитаю промолчать, коли правду говорить не стоит, - изрек Грэй, телепат дерьмовый. - Врать склонности и привычки не имею.

- К нонкам угодишь, кореш, не отмолчишься! - посулил Вилли.

- Тьфу на тебя! - возмутился Грэй. - Сглазишь, ч-черт!

- От судьбы не уйдешь, - философски заметил Вилли. - Уж коль выперся из Кью эС, нонок не избегнешь. Они как рок. Заполонили, твари. Дерьмо кошачье! - выругался Вилли. - И откель они взялись! Папаша говаривал, были времена, когда их не было, и...

- А ты знаешь, как было, когда нонки еще не взялись?! - перебил Грэй. - Думаешь, _к_а_к_?

- Когда их не... - начал было Вилли, но заглох, вроде мотора, у которого засорился бензопровод. Слушая россказни отца, он пытался представить, как жили люди раньше. Но ни черта у него не вышло. Такой странной жизни Вилли, родившийся и выросший в Городе, где нонки существовали _в_с_е_г_д_а_, четко нарисовать в воображении своем не сумел - аж никак.

- А ты будто знаешь? - скептически добавил он, пиная ногой груду мусора. - Ври больше.

- Я разве говорил, что знаю? - притворно удивился Грэй. - Не было такого! Кстати, ты ничего не слышишь? А то, может, у меня галлюцинация, но я определенно слышу...

35. ПЕРЕПОЛНЕННАЯ ЧАША

...спустя час, в полвосьмого, Марина подумала: "И куда он провалился?!".

Взглянув на горящие зеленым светом "20:00:08", забеспокоилась. Твердая уверенность в том, что Мишель вернется к ней, начала размягчаться.

Час тому назад назад Марина прихорашивалась, облачалась в помрачающую мужские рассудки мини-юбочку и красную шерстяную безрукавку, даже чулки натянула, черные сексапильные "сеточки", и туфельки на высоких каблуках напялила. Все лучшее вытащила, словом. Сейчас, злясь на себя за женскую слабость, сбросила туфли - отвыкла на шпильках ходить, ноги заболели. Босиком выскочила на балкон, мгновенно закоченев на холодном, пронизывающем до мозга костей голых пяток, ветру. Мишкой во дворе, внизу, и не пахло. Вернулась в комнату, хлопнув балконной дверью с такой силой, что стекла зазвенели, едва не повылетали.

- Куда ты делся, дурак?! - закричала, выбегая в прихожую и спотыкаясь о коробку с "видеодвойкой", которую не успела внести в комнату, заваленная хлопотами по приводу себя в божеский вид. - За водкой поперся?! Да на фига мне та водка, мне ты необходим позарез, ТЫ!.. Я не люблю тебя, но я безумно хочу полюбить! Хотя бы одного, хотя бы тебя!..

Привалилась к стене, сползла, обманутая в лучших ожиданиях, калачиком на полу свернулась, обхватив руками колени, подтянутые к подбородку. Зашептала, трясясь в ознобе, накатившем, невзирая на жару, царившую в квартире: - Я устала быть одна, Мишенька, я устала давиться собственной ненавистью, слышишь... Кругом скоты, скоты, скоты... я так верила, что ты Человек... простишь мне мою жестокость, Миша, и придешь ко мне, чтобы остаться... это ведь все, грубость моя и слова... напускное, Мишенька, мне так плохо и больно одной, я умираю одна... в мертвой постели так холодно... Я так хочу просыпаться по утрам и видеть на подушке рядом голову любимого, единственного, моего, а не собственную опостылевшую физиономию в зеркале... Я боюсь себя, Миша, я так боюсь себя...