Грег Бир - За небесной рекой (сборник) Страница 42

Кавасита покачал головой.

— Очень-очень старые дети…

— Не взрослеют, не занимаются делом, да и ведут себя как-то по-дурацки? Звучит неплохо, — усмехнулась Анна. — Что ж, нам так и придется довольствоваться знаком вопроса. Фактов-то у нас в любом случае нет. Кирил, не забудьте послать поздравление и моему отцу. — Она взяла Есио под руку. — Я нисколько не шутила, говоря об отдыхе. Джейсону придется изменить график. У нас с тобой будет самый настоящий медовый месяц и проведем мы его вдали отсюда, слышишь? Нам предстоит посетить два десятка миров. Я не хочу становиться вторым Донатьеном.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Кавасита посещал сферу для наблюдений шесть раз. И каждый раз приближался к ней с трепетом. Он не знал, какой будет его реакция на сей раз.

Он хмуро обвел взглядом усыпанные звездами небеса, испытывая ставшее уже привычным и приятным состояние невесомости.

Вот уже шестой раз он заказывал сфере одну и ту же лекцию. Сфера тренькнула и начала свой рассказ.

— Когда космические корабли стали выходить в пространства высоких уровней, понятие расстояния от звезды до звезды утратило всяческий смысл. Ошеломляющая безмерность уступила место кратковременному нервному расстройству. Но не следует думать, что все в этом новом мире диктуется соображениями экономической целесообразности. Да, когда путешествие оценивается расходом энергии и длится не более трех месяцев, галактические просторы уже не кажутся чем-то загадочным, однако не следует думать, что приключения стали достоянием истории…

Кавасита слушал механический голос вполслуха. Он погрузился в раздумья. Он сыт, его любят, у него есть работа… Мучившие его вопросы как бы отошли на задний план — он постоянно был занят чем-то другим. Столетия, проведенные под куполом, обратились в ничего не значащие воспоминания. И, все-таки, его продолжало снедать чувство собственной неполноценности. Там, под куполом, он не ведал собственных пределов, но теперь, когда стал смертным, все начало представляться ему суетным и пустым. И оценивать себя и свою жизнь он стал совершенно иначе. Бухгалтерская книга. В одной графе скоротечные минуты его жизни, в другой список свершенных им дел. Число последних представлялось ему исчезающе малым в сравнении с числом деяний, потребных для овладения совершенным знанием. Стало быть, идти к мудрости путем совершенного знания небезопасно…

— … Подобный вывод не соответствовал бы истине. Единственное, что остается путешественнику, съехать по трубе в сферу для наблюдений, находящуюся в десяти метрах от поверхности корабля. В черном пространстве, усеянном звездами, корабль кажется совершенно недвижным. Если ставший невесомым путник займет место в центре сферы и повернется спиной к входной трубе, единственной его реальностью станут эти звезды — звезды и чернота небес, раскинувшихся на многие триллионы километров. Абсолютная тьма. Кажется, что сознание растворяется в ней…

Народ Анны решительно пошел по пути совершенного знания, пытаясь создать цельную картину мира, которой ему так и не суждено будет увидеть. Другой путь так же тщетен и опасен — это путь абстракций и символов. Язык абстракций быстро превращает их приверженца в свою жертву, разум же при этом вязнет в пучине невнятицы.

Существует и такой путь, как созерцание. Этот путь приводит к приостановке выполнения ряда ментальных программ при одновременном усилении других мыслительных процессов, вследствие чего человек овладевает всей ментальной сферой. Но для реализации столь высоких степеней созерцания потребно уединение. Кавасита же любил жизнь…

— …тьма. Кажется, что сознание растворяется в ней. Через некоторое время человека начинают привлекать блеск и расположение звезд. Он вспоминает о религии и философии и начинает задавать себе детские вопросы. Почему Творец расположил звезды именно так, а не как-то иначе? Почему они похожи на животных, на людей, на лица? Потом это проходит. Следущая фаза — ощущение кромешного ужаса. Человек хватается за плечи и смотрит на свои ноги, боясь, что уже потерял себя в этой безмерности и пустоте. И, все же, он заставляет себя остаться в сфере, где нет ни горизонта, ни знакомых предметов, ни ориентиров. Он вновь начинает думать о расстояниях, пусть и отказывается верить собственным глазам…

Кавасита прищурился и посмотрел на звезды, прекрасно понимая, что просто не способен увидеть все. Что-то всегда остается незримым. Его душу объяла такая скорбь, что на глаза навернулись слезы. Молиться он уже не мог — духи, смущенные видом своих подобий, оставили его, ками приняли новый образ, к которому он уже не мог обратиться с молитвенным воззваньем, Бог (или Богиня) оставались неумолимыми. Неумолимыми и безмолвными. Он уже не доискивался их…

— … Кто-то пытается оценить расстояние до ближайшей звезды, промеряя его длиной человеческого тела. Другой думает о том, сколько жизней продолжалась бы его прогулка, существуй на небе дорожка, ведущая туда. Проходит и это. Человеком овладевает оцепенение…

Так чего же он искал? Как бы он не любил Анну, она никогда не казалась ему ответом на его вопросы. Ее жизнь диктовалась сиюминутными проблемами и практическими решениями. Тем не менее, любовь к ней была единственной реальностью его нынешнего существования. Все прочее было иллюзией, сном — космические корабли, далекие миры, всесильные похитители и исторические фантазии под стеклянными сводами купола. Прикосновение к черной дыре. Выловленный в космических далях нужник… Он заулыбался. Настоящий театр теней. Комедия.

Все это время он искал… (нахмуренные брови)…

Искал… (руки, сжатые в кулак)…

— … Однако кончиться все это может смехом и ребячливым поведением. Последние являются плохим признаком. В конце концов человек закрывает глаза, после чего сфера подвергает его легкой встряске, возвращает на корабль и советует посвятить несколько часов общению и активным упражнениям. Немногие забывают испытанное переживание. Некоторые пытаются стереть его, боясь, что оно будет преследовать их всю жизнь. Некоторые относятся к нему, как к религиозному опыту. На людей же неразвитых, бесчувственных или лишенных воображения оно не оказывает сколько-нибудь заметного влияния. Даже животные смотрят на звезды с большим интересом. Для этих же людей мир является чем-то существующим единственно в них и для них.

Он искал путь, который даровал бы ему покой, сопровождаемый чувством собственного достоинства и выполненного долга. Для этого Есио требовалось понять, почему он отказался покончить с собой. И традиция, и воспитание требовали именно этого. Он не смог перенаправить историю и знал, что причина этого кроется в той же непонятной слабости, приведшей, помимо прочего, и к страданиям мириадов духов. Четыре столетия назад он не смог присоединиться к своим прославленным командирам, совершившим сеппуку на мостике «Хирю». Он не стал кончать с собой и после того, как узнал о поражении Японии и отречении императора.