Роман Подольный - НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 23 Страница 42

— Да-а, — рассказывал Степин, со смаком закусывая малосольным огурчиком, — убил я на него, на своего Агушку, целых полтора года, но результат — налицо.

Из-за ели выскочил АГ, ссыпал грибы из переполненной корзинки в рюкзак Степина и опять умчался.

— Семь минут — четыре килограмма! Вот ты, математик, — Степин подмигнул мне, — сосчитай, сколько это в час будет? А ведь грибные угодья здесь не особенные…

— Верно. Я бы в таком лесу вряд ли набрал полрюкзака за день.

— То-то. Техника, она, брат, везде скрытые резервы обнаруживает и извлекает с потрохами.

Галка тем временем присматривалась к принесенным грибам.

— Смотри-ка, почищенные. Ни одного червивого, гнилого… А это что за гриб, я таких не знаю.

Степин глянул равнодушно.

— Понятия не имею. Да ты не бойся, у него хеморецепторы на яд. Ядовитых он не возьмет. Паучок непростой, что и говорить. — Степин помолчал, поиграл палкой. — Определитель калорийности, обонятельный анализатор, колориметрия лучших видов грибов — и все в ящичке 7x18x40!

— За твой успех!

Изобретатель снисходительно улыбнулся.

— Это что — репетиция, первый образец… Но он должен пробить дорогу лучшему, более производительному агрегату — АГ-2!

Он рассказал нам о своих замыслах. АГ-2 должен был окончательно перевести сбор грибов на современный уровень. Этот стальной скорпион высотой с теленка должен был весь собранный материал тут же консервировать или сушить — в зависимости от заложенной программы. Ни один гриб в радиусе трех километров не смог бы укрыться от его внимания. Приборы ночного видения позволяли ему работать круглосуточно.

Мы с Галкой представили себе этих членистоногих грибников в прозрачных осенних лесах и содрогнулись. АГ тем временем успел наполнить и мой рюкзак.

— Идем, посмотрим его в деле, — предложил Степин.

Мы углубились в лес и ахнули. Зеленые лужайки были перерыты, будто по ним прошло огромное стадо свиней.

— Ищет на совесть! — отметил удовлетворенно создатель паучка. — Куда тому Пронину…

Из-под растрепанных кустов краснели нетронутые мухоморы. В конце вспаханной просеки ненасытный АГ дрался с белкой, заставшей его за разграблением своей кладовой. Техника победила, и возмущенный зверек еще долго стрекотал с ветки на невиданного грабителя.

Рюкзаки были полны. Некоторых трудов стоило поймать "автономного грибника" — Степин забыл включить автостоп. Наконец он изловчился, набросил ватник на яростно сопротивлявшееся насекомое и выключил его; обездвиженный паучок втянул конечности и вновь стал компактным бруском металла.

— Ну что, по домам? — весело спросил Степин. — Полчасика нам хватило на все дела. Теперь давай, хозяйка, маринуй.

Он с натугой взвалил тяжелый рюкзак. Галка с недоумением смотрела на расхристанный лес — в сборе грибов результат для нее всегда был десятым делом. Мы поплелись обратно вдоль опушки, сгибаясь под тяжестью рюкзаков.

— Идем напрямик! — взмолилась вдруг Галка. — А то чувство такое, будто и в лесу не побывали.

Мы углубились в сосняк. Здесь в не тронутых никем зарослях царило бабье лето, листопад расцветился вокруг во всю свою огненную палитру. Даже рационалист Степин вроде бы проникся этим очарованием.

Ближе к опушке стали вновь встречаться разрытости, а из чащи начал доноситься немолчный хруст. Степин озадаченно прислушивался, приглядывался к следам.

— Не знай я, — сказал он наконец, — что Агушка в моем рюкзаке, я бы подумал, что он работает где-то здесь. Тот же почерк, только еще более решительный, еще более, я бы сказал, бескомпромиссный.

Действительно, осинка, по-видимому, мешавшая добраться до вожделенного гриба, была вырвана с корнем, массивный пень рядом был разобран на щепочки в поисках опенок…

— Что же это может быть?

— АГ-2? — неудачно пошутил я.

Степин смерил меня взглядом и направился в осинник. Шум стал явственнее. Слышался треск вспарываемых корней, шорох разгребаемой почвы, посвистывание лезвия, взрезающего грибные корешки…

— Вот он!

В чаще желтолистых кустов виднелся нацеленный в зенит объемистый зад в кожаных штанах, этот зад был эпицентром лесной разрухи. Вдруг он распрямился, и над волнующейся листвой возникла морковного цвета физиономия. Она с неудовольствием отвернулась от возможных конкурентов, вновь нырнула в таинственный папоротниковый сумрак, и треск возобновился.

— Крюкодумов, начальник отдела кадров! — шепнула Галка.

Да, это был он. Крюкодумов по праву считался одним из активнейших грибников отдела.

— Вот это собиратель! — подзуживал я Степина. Тот, не отвечая, двинулся прочь. Позади нас с трясущихся стволов сыпались листья…

— Да-а, — сказал Степин задумчиво, когда мы уже вышли к шоссе, человек — это все-таки венец творения. Куда моему паучку до Крюкодумова! Электроника, бионика, новейшие достижения оптики, химии — а приходит простой человек в кожаных штанах, и тебе становится ясно — вся работа еще впереди. Но ничего, — Степин оптимистически тряхнул головой, — следующий мой «Грибник» по результативности сравняется с Крюкодумовым, уж я этого добьюсь!

ЗАРУБЕЖНАЯ ФАНТАСТИКА

Станислав Лем. Голем XIV

Предисловие / Przedmowa (1973)

Уловить исторический миг, в который счеты обзавелись разумом, не легче, чем миг, когда обезьяна превратилась в человека. И все же от той минуты, когда Ванневар Буш создал анализатор дифференциальных уравнений, положивший начало бурному развитию интеллектроники, нас отделяет время всего лишь одной человеческой жизни. Построенный позже, на исходе второй мировой войны, ЭНИАК стал первым устройством, прозванным — до чего преждевременно! — "электронным мозгом". На самом деле ЭНИАК был компьютером, а если примерить его к Дереву Жизни — примитивным нервным узлом — ганглием. Но именно с него историки начинают отсчет эпохи компьютеризации. В пятидесятые годы XX века появился большой спрос на цифровые машины. Одним из первых начал их массовое производство концерн IBM.

Эти устройства имели немного общего с процессами мышления. Они занимались обработкой данных — в области экономики и крупного бизнеса, государственного управления и науки. Вошли они и в сферу политики: уже первые образцы использовались для предсказания результатов президентских выборов. Примерно в то же время "РЭНД корпорейшн" заинтересовала руководство Пентагона возможностью прогнозировать военно-политическую обстановку в мире при помощи "сценариев возможных событий". Отсюда был один только шаг до более надежных методик, таких, как CIMA [Cross Impact Matrix Analysis — перекрестный импульсный матричный анализ (англ.)], на базе которых спустя два десятилетия возникла прикладная алгебра возможных событий, названная (впрочем, не слишком удачно) политикоматикой. Компьютер выступил и в роли Кассандры, когда в Массачусетском технологическом институте стали разрабатывать первые формальные модели земной цивилизации, в рамках пресловутого проекта "The Limits of Growth" ["Пределы роста" (англ.)]. Но не эта ветвь компьютерной эволюции оказалась главенствующей на исходе столетия. Армия использовала цифровые машины еще с конца второй мировой войны в соответствии с системой военно-стратегического планирования, опробованной на театрах военных действий. На стратегическом уровне решения по-прежнему принимались людьми, но задачи второстепенные, менее важные, нередко передоверялись компьютерам, которые все шире включались в систему обороны Соединенных Штатов.