Валентин Юрьев - Отбросы Страница 42

Для работы в пространстве годились только самые ловкие, молодые ребята, в их число попало и несколько зэков, хотя со станции их пока не выпускали, опасаясь реакции Первого, тренировали здесь.

Мы были готовы к встрече. А точнее, мы сделали всё, что успели сообразить, сделали то, что успели. А совещание в зале так и не прекращалось, потому что мало было долететь, надо уметь вредить врагу тихо и незаметно, надо научиться всему тому, чего раньше и в голову не приходило и было этого того очень много всякого.

А все остальные спят, тем более, что введен строгий режим запретов на перемещение, кроме того, основные проходы по Главному Кольцу сейчас задраены наглухо. Если взрывом будет нарушена герметичность какого-то участка, то погибнет только персонал этого отсека. Как на подводных лодках. Отличие только в том, что по моей команде шлюз "узнаёт" меня и пропускает, придирчиво обнюхав мои регалии. Потому что я уже тоже ползу спать, силы человеческие небесконечны.

Отменены все развлечения, ограничен доступ в тренажерный зал, зэкам ограничен круг перемещения, мы ощетинились, замерли и ждём. Но ждём спокойно. И хотя ночь здесь ничем не отличается ни от утра, ни ото дня, это всё же ночь и хочется верить, что мы выпутаемся.

Айра

Старик плавал без сознанки в небольшом боковом проходе и чё он забрел сюда, ума не приложу. Я-то тут тащила эти чёртовы пакеты, а он напугал до соплей.

Ну, оттащила его в Кресты, там сразу суматоха поднялась, Клизьма закричала, забегала, Старика в какую-то камеру запихала, с проводами и трубками, только голова наружу, никогда таким его не видела, он ужасно старый, щетина седая, весь какой-то маленький и жалкий, а как вкололи ему какой-то зелёной гадости под кожу, меня чуть не стошнило.

А на руках пятна сине-жёлтые, а я то помню, как он меня раньше по голове гладил, как маленькую и тепло шло по всему телу, а сейчас руку его взяла, а она холодная, я и говорю, что повишу с ним, Клизьма разрешила, чё ей?

Часа три так просопели, у Старика обруч классный, на голову, я его себе нашпилила, Чуча мне видак врубила, а Старик дышал спокойно, но глаза не открывал, может спал, может ещё в отключке был, или от уколов, уж не знаю.

Народу побывало — туча, я и не думала, что на Ковчеге столько разных чудиков, и черные и желтые, где они раньше прятались, не понять, подплывёт каждый, спросит только: "Ну как?" или "Хау из?" и только я скажу "Нормалёк", чему-то улыбаются и уплывают. Меня от этого "Нукака" уже мутить начало.

Клизьма пару раз приползала, с умным видом, лоб потрогала, а чё там трогать, всё по проводам идёт, и пульс и температура, нам же рассказывали на уроке, Первый и так всё в памяти переварит, а это мымра только вид делает, умную изображает, чё я, съем что ли её пациента? Да все знают, что она под старика подплывает, да уж куда там, он на женщин вообще не реагирует и неча на меня тарашки пялить, я вишу спокойно.

Хотела меня сменить. Ща! Я говорю если чего сделать надо, скажите, я первый курс медсестры прошла, она и отстала. Дала мне пакет со льдом, лоб протирать, я и протирала.

Гесс приходил, я его отшила, чтобы руки не распускал, а он не обидчивый, всё рассказывал, как они в косме лазили на новых Волоках, ничего я не поняла, только страшно, зачем кому-то нас убивать, никак я это не пойму, разревелась даже, он говорит, говорит, а у меня слёзы текут и летают вокруг, а Гесс их в платок собирает, чистюля!

А потом он спрашивает, "Хочешь ИХ посмотреть?" и чего-то Чуче прошептал, тут темно стало, звёзды засветились и между ними видна точка блестящая, но не такая как все, а потом она стала расти, расти и видно, что это ракета, с тремя крыльями, а на каждом крыле ещё маленькие ракеты, Гесс сказал, что это катера. И взял меня за руку и мне стало опять спокойно, а он всё шептал, что Старик что-то такое придумал, что ещё неизвестно, кто кого победит. Кто-то сунулся со своим нукаком, я даже не поняла, кто, глянул на нас и уполз.

Бред

— Подсудимый, встаньте и назовите своё полное имя.

— Я Вадим Алексеевич Листин.

— Вы обвиняетесь в том, что нанесли колотое ранение своей жене, приведшее к её смерти. Признаёте ли вы свою вину?

— Нет, Ваша честь, не признаю. Это был несчастный случай. Всё произошло нечаянно.

— Объясните свою версию происшедшего.

— Ваша честь, это очень трудно объяснить, слишком много придётся рассказывать, но если кратко, то я просто лежал, держа нож в руке, а жена легла прямо на этот нож, не заметив его, а когда заметила, уже не смогла встать, у неё просто не оказалось точек опоры, да и всё произошло так быстро…

— Почему у Вас в руке оказался нож?

— Ваша честь, я что-то резал в комнате, обычным кухонным ножом, по-моему, морковку для сына, а потом почувствовал боль в спине и лёг прямо на пол, на ковёр, я часто так делаю, чтобы снять боль в спине, а нож держал в руке, чтобы не забыть его в комнате, я хотел полежать минут пять-десять и пойти на кухню, но немного задремал, а когда очнулся, уже всё произошло.

— Как вы держали нож?

— Самым естественным способом, ручка была зажата в кулаке, а остриё торчало вверх.

— Вы видели, как Ваша жена подходит к Вам?

— Нет, Ваша честь, дело в том, что я часто не высыпаюсь и могу заснуть в любом положении, вот и тут отключился.

— Когда вы начали осознавать, что происходит?

— Мне трудно сказать точно, какой-то частью сознания, во сне я понимал, что кто-то меня касается, но то, что что-то не так я понял только тогда, когда услышал крик.

— Ваша жена закричала?

— Да, Ваша честь, это был ужасный крик, мне показалось, что он был не от боли, а от осознания того, что сейчас произойдёт, от безысходности ситуации. Сын тут же закричал от страха тоже, он очень испугался, он же маленький ещё.

— Когда вы начали просыпаться, вы могли что-то изменить в ситуации, например, повернуть нож в другое положение?

— Я не знаю, когда я заснул, рука сползла на ковёр и ручка ножа упёрлась в пол, а тело жены заклинило его. Если бы даже я убрал руку, всё осталось бы в таком же положении.

— Понятно. У обвинения есть вопросы?

— Да, Ваша честь….. Скажите, подсудимый, как вы относились к своей жене?

— Ваша честь! А можно не отвечать на этот вопрос? Он только всё запутает.

— Нет, постарайтесь ответить.

— Мне очень трудно объяснить эту ситуацию, хотя во многом она типична, мы сошлись уже в зрелом возрасте и вначале в наших отношениях были и зачатки влюблённости, и уважение и некоторый романтизм, а с годами всё это разрушилось и остались одни только узкосемейные отношения, во многом я её недолюбливал, но она была матерью моего любимого сына и я прощал ей очень многое. Ну, короче, у нас были нормальные семейные отношения, основанные на желании сохранить семью, мы оба выполняли свои обязательства.