Лента Ососкова - История вторая: Самый маленький офицер Страница 42

«Хорошо, что Алёна осталась в машине!..»

«Лёха стоит точно между остальными людьми и домом…»

… «Меня же пули… не брали!..»

«Почему я?!»

А следующий шаг уже сделать не удалось. Только земля резко ухнула против всех законов тяготения — вверх, в небо. Сиф споткнулся на ровном месте — и потом уже не смог вспомнить — до или после.

… Он почувствовал, как обожгло плечо, вышибая слезу, а потом — как немилосердно принял удар колена асфальт, словно наждачкой по коже. В первый момент колено болело сильнее спины, но с каждым, даже самым маленьким движением боль в загривке набирала силу, до тех пор, пока не захотелось скулить. Правая рука повисла тряпкой, послушная только ниже локтя.

Где-то на заднем плане послышался ровный голос из рации: «Здание оцепили, объект на крыше», но это голос был далеко-далеко, где-то за болью.

Стало очень, просто до смерти обидно. Ведь всегда же целым выходил из-под любого обстрела!.. Если не считать их первой встречи с полковником. Но почему именно сейчас?!

— Подъём, Индеец, — это над ним наклонился полковник, помог подняться. Смаргивая слёзы, вновь брызнувшие из глаз от неосторожной попытки выпрямиться, Сиф кое-как поднялся, обратив внимание, что Краюхины по-прежнему заслоняют остальных от возможных пуль. Впрочем, неудивительно: у них, кажется, под куртки надеты броники.

— Я… всё испортил? — судорожно сглотнув, спросил Сиф, обращая внимание, что брюки на коленях порваны. Что творится на спине, знать не хотелось — даже вздохнуть было больно.

— Это смотря с какой стороны посмотреть. В принципе, подобный вариант развития событий тоже рассматривался, — отозвался Заболотин, в глазах которого сквозило то странное чувство, что даже беспокойством назвать язык не поворачивался. — Но навка с вариантами, ты-то как, стоять можешь?!

Сиф утвердительно дёрнул головой и зашипел, поминая под нос болотное молоко.

Только тут он услышал потрясённый гул толпы. Ну конечно, такая сенсация…

— Идёмте. Если милиция перехватит снайпера, им займётесь вы, Георгий Никитович, — произнёс князь довольно бесстрастно.

— Займусь, — кивнул Иосифу Кирилловичу Заболотин, забирая у Сифа рацию, из которой непрерывно доносились отчеты о происходящей операции. — А ты, Сиф….

— Я почти в порядке! — поспешно выпалил мальчик, боясь помешать планам.

— Ключевое слово — «почти», — медленно и выразительно проговорил Великий князь. Его голос стал непререкаемым: — Поэтому вы, Иосиф Константинович, отправляетесь к Алёне Алексеевне в машину. И это — не обсуждается.

— Так точно, ваше высочество, — пристукнул каблуками Сиф и закусил губу от боли в плече.

Князь немного улыбнулся, но снова посерьёзнел, глядя на толпу.

Тут к ним подлетели молодые люди в серых рубашках — на сей раз с погонами — и под их прикрытием все чуть расслабились.

— Врача? — спросил кто-то.

— У машины, — ответил Иосиф Кириллович и ещё раз взглянул на Сифа: — Поезжайте в гостиницу. Алёна потом вернётся за нами, — и князь повернулся спиной и неторопливо пошёл к зданию посольства.

— Приказы не обсуждаем, так что отправляйся, куда сказано, — Заболотин крепко сжал ему руку, ободряя, и Сифу ничего не оставалось делать, как уйти, хромая из-за содранных колен.

Рядом с ним шли два милиционера, у машины уже поджидал кто-то — наверное, врач. «Почётный эскорт, к навкиной бабушке», — насмешливо подумал Сиф.

Алёна встретила его по дороге, с испуганными глазами в пол-лица выпалила:

— Как его высочество?!

— В порядке, — коротко ответил Сиф, морщась от боли.

— А ты ходить-то можешь?

— Нет, я летаю, — огрызнулся Сиф, прячась за грубостью от необходимости успокоить девушку. Каждый шаг отдавался в плече так, что хотелось заорать и вывалить на Алёну тираду отборных забольских ругательств, которые, спустя кучу лет, не просто всплыли — прямо-таки сами лезли на язык. Но вместо этого Сиф предпочёл уставиться перед собой на дорогу, разглядывая трещинки и камешки в асфальте. Так хотя бы не видно море любопытствующих лиц, которые в данный момент он люто ненавидел. Когда ненавидишь весь свет, как-то проще становится терпеть боль.

Алёна погрустнела, но ничего не сказала и повесила стриженую голову. Этим простым движением она волшебным образом напомнила Сифу Эличку Кочуйскую: не рассказы полковника, а саму маленькую женщину, словно приоткрылась щёлка в мутной завесе памяти, и оттуда выглянуло уставшее, немного грустное лицо с короткой косичкой светлых волос.

… Капитан Заболотин сдержал своё обещание. Когда поздно вечером батальон остановился на ночлег — по разные стороны реки, даже не видя друг друга, но зная по координатам, — офицер, вылезая из машины, как бы невзначай, но мрачно осведомился:

— Ну что, Индеец, извиняться перед девушкой будешь?

Мальчуган мигом насупился и угрюмо ответил:

— Это пусть она.

Заболотин вздохнул и покачал головой, словно спрашивая: «Неужели на ночь глядя нельзя перестать упрямиться?»

Следом за ними из машины вылезла Эля и, заметив, что офицер с мальчиком о чём-то разговаривают, тихонько проскользнула мимо них. Вскоре из сумрака вырос силуэт Баха, который самым вежливым голосом, на который был только способен, предложил свою помощь в обустройстве на ночь. Кочуйская зарделась — этого не было видно в сумерках, но движения девушки стали какими-то скованными, — и Бах тут же поспешил успокоить, что и в мыслях не имел ничего… того, о чём она, быть может, подумала, и вообще, он человек серьёзный. Так, переговариваясь, оба санинструктора быстро исчезли.

— Это ты из вредности или просто не понимаешь? — с надеждой на последнее продолжил разговор Заболотин, когда они вновь остались с Сивкой наедине.

— Если баба на войне, значит она уже не баба, а солдат. И нечего с ней церемониться, — нехотя ответил Сивка. Он считал глупым пояснять свои выводы и мысли, но Заболотин требовал, чтобы он их почему-то растолковывал. Пустая трата времени на взгляд мальчишки.

— Если женщина — существо по определению более слабое, чем мужчина, — на войне, то ей надо помочь, если можешь. И уж тем паче не ровнять её с солдатами, — резко высказал своё мнение офицер, как точку поставил. — Впрочем, главное другое: ни при каких обстоятельствах нельзя вот так… выражаться при женщине. И я очень надеюсь, что ты это усвоишь.

Сивка с самым своим невозмутимым видом уставился на тёмную полосу реки, хотя спина его предательски напряглась. Шакалёнок знал, что Заболотин никогда не отказывался от своего обещания, если мальчишка упорствовал. И ничего хорошего от обещания выдрать ждать не стоило, особенно если офицер так негодовал.