Концерт Патриции Каас. Далеко от Москвы - Марк Михайлович Вевиоровский Страница 43

– А Анфису Харитоновну давно видели?

– … Какую Анфису Харитоновну? – после слишком долгой паузы спросил Лахтиков.

«А Анфису-то чего он зацепил? Знает? А если знает, то что знает еще? Черт его … может, он все знает…»

– Черт его … может, он все знает, – вполголоса, как бы про себя проговорил Свиридов и без паузы продолжил. – Особенкову Анфису Харитоновну, неужели не знаете? Ту самую, с которой два дня назад вечером вы обговаривали поручение Махсуда.

«А про Махсуда-то что он может знать? Анфиска раскололась?»

– Не пойму я вас, товарищ полковник… Гражданка Особенкова, насколько я помню, работала у нас раньше в ОРС'е. А кто такой Махсуд – не знаю. Имя редкое, я бы помнил…

«Забудешь такое, как же! Но Анфиска настоящего имени его не знает, она не могла сказать – ведь она передавала поручение Сергея Патеева продумать способ вызволения Шипука… На пушку ловит или знает? Может, попробовать арестовать его и делу конец? Или просто пристрелить? Правда, тогда могут не дать уйти – тут уж ни Махсуд не поможет, ни Белясь. Потянуть время – вечером Белясь должен прилететь, уж он скрутит этого москвича. Эх, не удалось … не лез бы, не застрял бы!»

– Значит, Патеева вы не знаете, Климентий Пантелеевич?

– Какого Патеева? Ах, Патеева! Это того Патеева, что после досрочно-условного освобождения дворником у нас в ОРС'е устроился? Там и работает. Лично я с ним не знаком, знакомился с его личным делом по долгу службы…

– И прекрасно знаете, что Сергей Патеев и Махсуд … Назвать фамилию? Пока не надо? Знаете, что это одно лицо… И правильно решили, что арестовывать меня смысла нет – не только бесполезно, но и вредно. Я стреляю лучше вас и быстрее…

Тут Лахтиков растерялся окончательно и ни одной связной мысли в его голове Свиридову уловить не удалось.

– Посидите тут и подумайте, Климентий Пантелеевич. Прикиньте, что лучше – здесь вас к стенке поставят, или по дороге в Москву хлопнут, чтобы не разболтал лишнего. Может быть, самый безопасный вариант – чистосердечное признание, и здесь, а не в Москве? Подумайте спокойно, без глупостей. Из комнаты выходить не советую.

– Я… арестован? Но на каком основании?

– Пока вы не арестованы… Пока…

В комнате, превращенной в штаб операции, Свиридов увидел генерала Ефремова, Гнедаша, Гаврилова, Брызгу, своих офицеров и Галину Суковицину.

– Все, начинаем. Лахтиков думает. Приглядите за ним, если будет звонить по телефону – запишите разговор.

АТАКА «ШАНХАЯ»

Машины медленно двигались по улицам, не вызывая особого любопытства – со вчерашнего вечера к ним уже успели привыкнуть.

Но спокойствие было обманчивым.

Из машины один за другим выпрыгивали десантники, кувырком перекатывались и сразу ложились, выставив вперед автоматы. Свиридов и трое его офицеров направились к воротам, разместившимся посередине необъятного забора.

– Ложись! – скомандовал Свиридов и все дружно растянулись на дороге. Из-за забора загрохотала очередь и пули прошили доски забора.

– Ишь ты, крупнокалиберный… – отметили все сразу.

Свиридов коротко, в три выстрела, обозначил цель – его пули колупнули забор ниже простроченной полосы от очереди из-за забора. И в это место сразу ударили короткие очереди автоматов справа и слева от Свиридова, а он такими же короткими – в три патрона – очередями обозначил еще две цели на заборе справа и слева. Туда тоже, расщепляя старое дерево досок, понеслись очереди.

Стрельба из-за забора смолкла.

Свиридов поднял руку и его жест повторили его офицеры. А Свиридов, не дожидаясь прекращения стрельбы, вскочил, в три прыжка достиг забора и вскочил на него.

Балансируя, он направил пистолет туда, вниз, за забор.

– Вперед, за мной! – и он спрыгнул вниз.

За считанные секунды все десантники оказались за забором.

Там, обхватив приклад задравшего в небо ствол ДШК, лежал плотный бритоголовый парень, и снег под ним темнел от крови.

– Готов, – Разумеев вынул из-под лежащего «Скорпион» и выпрямился.

– Искать людей, искать подпол, подвал, люк! – Свиридов ударом ноги вышиб дверь и нырнул в темноту.

Десантники рассыпались в цепь, а Свиридов попробовал сосредоточится и найти вход под землю. Доверяя неуловимой интуиции он вышел из дома, обогнул его, вошел в распахнутые ворота крытого двора, завернул за пустующую выгородку для скотины. Там стоял древний и разваливающийся ларь для зерна, с отвалившейся передней частью и каким-то тряпьем внутри.

Свиридов протянул руку над тряпьем – оттуда, снизу, чуть заметно тянуло теплом.

Протягивая руку он постарался понять, нет ли там засады – нет, вроде все было чисто. И он откинул тряпье – под ним открылась крышка люка.

Маленький и Разумеев распахнули люк, открыв ведущую вниз добротную лестницу, осветили ее фонарями. Свиридов заменил обойму.

– За мной! Только тихо, без шума и пыли…

Свиридов быстро и неслышно спустился по ступенькам – подземный ход уходил наклонно вниз, стены его были выложены старым потемневшим кирпичом. Взяв у Разумеева фонарь Свиридов высветил себе дорогу и стал быстро продвигаться вперед.

Тоннель выровнялся и впереди показалось ответвление. Приготовив гранату Свиридов осветил отходящий влево ход – в глубине его виднелась металлическая дверь.

Кивнув Разумееву Свиридов двинулся дальше и очень скоро ход стал подниматься и после поворота открылся старый захламленный подвал с довольно новой металлической лестницей наверх, уходящей в темноту.

Свиридов рукой показал следовавшим за ним, где им расположится и погасил фонарь. Разом погасли и остальные фонари, стало темно и тихо.

Свиридов чувствовал, что наверху люди, от них исходила явная угроза, но где они находились и сколько их было – ему не удавалось разобрать.

Вдруг совсем рядом над ними зашумел мощный двигатель и стало слышно, как что-то громоздкое тронулось с места. Вслед за этим раздался удар, затрещало дерево, сверху по лестнице дунул воздух с пылью.

Свиридов протянул руку и тронул Разумеева, положил его руку себе на пояс и тихонько двинулся вверх по лестнице. Глаза его уже привыкли к темноте и он легко ориентировался, неслышно переставляя ногу со ступеньки на ступеньку. Разумеев, не снимая руки с его пояса, так же неслышно двигался следом.

Наверху лестницы светлее не стало. Они свернули за угол, прошли еще несколько шагов.

– Ахмет? – напряженным шепотом по-татарски спросила темнота. Этого вопроса Свиридову оказалось достаточно, чтобы «увидеть» человека с автоматом и «войти» в его сознание, «прочесть» все, что ему было нужно.

– Теймур! – ответил он негромко по-татарски и с одышкой. – Где отец?

Человек опустил автомат, вышел из-за невидимого укрытия.

– Тут, – ответил он и это было последнее, что он успел сделать в этой жизни. Бросок