Колин Уилсон - Страна теней (Народный перевод) Страница 43

Трудная и грязная дорога извивалась среди предгорий с левой стороны от них, пересекая иногда тропинки, которые бежали к вершинам горной цепи. Ветер здесь был более холодным чем на территории людей-хамелеонов, и в незащищенных местах, казался Найлу достаточно холодным, чтобы пошел снег. Хотя был только вечер, уже стало совсем темно, так как солнце опустилось за горы.

Найл хотел пить; он извинился, снял рюкзак со спины, и сделал большой глоток ключевой воды. Как и в предыдущий день, когда он заполнил свою флягу из родника, она принесла чувство бодрости. Так как он также хотел есть, он съел часть твердого, хрустящего пирога. Когда он предложил немного капитану — из вежливости, и не ожидая, что он примет угощение — паук ответил: "Спасибо, нет. Я предпочитаю мясо." И в ответ на невысказанный вопрос Найла: "И я думаю, что знаю, где я могу найти."

Дорога вилась вверх, а ниже в сумраке можно было видеть маленькое озеро. На его дальней стороне был лес, который покрывал несколько акров склона. Двадцать минут спустя они уже были среди деревьев. Капитан остановился, и Найл понял, что он использовал шестое чувство, которое было естественным для охотника. Несколько мгновений спустя, пухлый коричневый вальдшнеп вышел из под деревьев, его длинный клюв, исследовал опавшие листья. Паук позволил ему сделать несколько шагов поближе, затем парализовал его волевым ударом. Несколько мгновений спустя он сломал ему шею своим когтем и, оставив его на земле, мгновенно исчез в тени.

Найл ничего не знал о поведении куликов, но скоро узнал, что этот лес был одним из их прибежищ, и что они появлялись в сумерках, и высматривали пищу. За четверть часа паук уничтожил четырех из них. Птицы лежали жалкой кучкой, их привлекательные черные с коричневым и красным окрасом перья были забрызганы кровью.

Найл ощущал удовольствие капитана в предвкушении еды. Тот хотел есть. Все же, когда он поймал четвертую птицу, он встал в стороне и сказал: "Пожалуйста возьмите какую, Вы пожелаете."

Найл вежливо улыбнулся: "Спасибо. Но я не могу есть сырую плоть. Не беспокойся. Ешь."

Жестом, который странно походил на человеческое пожатие плеч в недоумении, капитан возобновил свой ужин, разрывая птиц когтями, Помня, что пауки чувствительны к тому, когда на них смотрят во время трапезы, Найл отошел к озеру.

Вода выглядела очень мирной в вечернем свете, отражая потемневшее небо. Несколько расширившихся кругов на поверхности указали Найлу, что в нем водится рыба. На отмели ниже берега, на котором он стоял, он увидел плавное движение большой форели. В голову пришла мысль, что, если он используя свою волю также эффективно как капитан, поймает рыбу себе на ужин. Подумав, — "Почему нет?" — он уставился на форель и сконцентрировал энергию мыслеотражателя. Он почувствовал, что его разум вступил в контакт с рыбой, и почувствовал ее сопротивление, так же, как если бы он схватил ее рукой.

Мгновение спустя, рыба дернулось и стала неподвижной. Пораженный неожиданным результатом, Найл обернулся через плечо. Капитан стоял позади него, смотря вниз с удовлетворением на оглушенную рыбу. Он подошел к озеру и присев в ритуальном поклоне спросил Найла:

— Вам нравится рыба?

— Очень. Но люди предпочитают, ее еще и готовить.

Паук, очевидно, не представлял что значит "готовить", и следующие полчаса, смотрел с любопытством, как Найл собрал сломанные сучья и сухие листья. Он был еще более заинтригован попытками Найла зажечь огонь, используя кремний. Найл часто смотрел, как повар зажигал огонь на кухне, но теперь должен был признать, что это не так легко как выглядит. Наконец, склонившись над сухими листьями, чтобы исключить слабый ветерок, и ударяя кремнем один о другой, Найл заставить листья тлеть, а потом заполыхать огнём.

Капитан спросил:

— Но разве Вы не можете сделать этого своей волей?

— Нет. А ты можешь?

Паук ответил:

— Я думаю смогу.

Он очевидно никогда ничего подобного не делал. И теперь с видимым усилием сосредоточился на куче листьев пытаясь сильно сконцентрироваться. Впервые Найл видел, что паук так напрягается. Примерно через минуту тонкая струйка дыма поднялась вверх. Найл был впечатлен. Ему никогда не приходило в голову, что усилием воли можно зажечь огонь. Хотя теперь Найл ясно припоминал ощущение теплоты, когда он с усилием сосредотачивался, как сейчас на форели. Это чувство напомнило ему о теплоте, которая возникала если подуть в рукав.

Костер Найла весело потрескивал, но от попавшего в глаза дыма выступали слезы. Было много сухой древесины на земле, и пламя скоро стало опасно горячим. С точки зрения капитаны все это — ненужное баловство. Он не понимал, почему Найл собирается испортить совершенно хорошую рыбу, распотрошив огонь и бросив её туда, на раскаленные угли. Рыба между тем стала издавать аппетитные шипящие звуки. В то время как она готовилась, Найл сделал себе длинный прут, отрезав ветку от дерева, и отломал от нее меньшие ветки, пока не осталась одна на более широком конце, толщиной в большой палец. Зацепив этим крючком рыбу он вытащил её из углей, не давая совсем обуглится.

У дерева, из ветки которого он вырезал прут, были густые красные листья, которые составляли шесть дюймов шириной. Из дюжины листьев Найл сделал самодельную скатерть, на которую перетащил горячую рыбу. Он разрезал почерневшую кожу ниже жабр, обнажив розовую, хорошо приготовленную мякоть. Он обжег пальцы, отрезая большой кусок, но он был еще слишком горяч, чтобы его есть. Десять минут спустя, посыпав солью, Найл его съел с почерствевшим хлебом. Это было восхитительно. Когда он поел, то мысленно поблагодарил мать за то, что не забыла положить соль, без которой мякоть будет слишком жирной. Он запил еду ключевой водой.

Капитан поудобней устроился с другой стороны огня, поджав ноги, под себя. Подул холодный ветер — Найл предположил, что в горах пошел снег — и тепло костра было весьма кстати. Рыба была настолько большой, что Найл оставил больше половины. В любом случае, жар от углей был не в состоянии пропечь ее середину, которая была все еще сырой. Найл заметил, как капитан наблюдает за всем этим с интересом. Он предложил ему попробовать приготовленную на углях рыбу, и был удивлен, когда паук с готовностью согласился. Паук держал форель между двумя когтями, и ел ее как кукурузу в початке, пока не остались только кости. Тогда он свернулся в клубок и расслабился, его когти, были сложены на его надутом брюшке. Очевидно Найл ошибался, и не все пауки испытывают неудобство питаясь перед людьми. Объяснение этому, вероятно, состояло просто в том, что капитан вырос в провинции, где манеры были другими.