Артем Гай - Дверь с той стороны (Сборник фантастических рассказов) Страница 43

— Чистильщики работали днем и ночью, а таких, как мы с Тру, сеньоры готовили к страшному, неслыханному преступлению: мы должны были в одну ночь уничтожить их противников!.. Тогда я не умел мыслить, действовал по приказам. И обязательно случилось бы несчастье, если бы один из нас не подслушал разговор о коварном замысле. Весть эта долетела даже до чистильщиков, и те решили помочь обреченным, которые, кстати, больше стыдили и убеждали сеньоров, чем помышляли о предупреждающем ударе.

Мы с Тру получили приказ и ждали своего часа. А в это время в город проникло несколько чистильщиков, они ходили среди солдат и отговаривали их от слепого повиновения. Мы начали кое-что понимать, а пока думали, чистильщики внезапно напали на сеньоров. Многие из нас — я тоже — пошли за повстанцами. Все шло хорошо, но при штурме энергоцентра нас с Тру ударил разряд генератора статического электричества. Если бы не электронная защита… впрочем, и она оказалась не на высоте: мы находились на краю гибели. Когда пришли в себя, долго мучились неуверенностью, забывчивостью, и, видимо, потому вначале в моих действиях проявлялись рационализм и жестокость — качества, присущие не приученному думать солдату… Как попали в чужой мир — не представляю… Надо было учиться незнакомому языку, слиться с новой жизнью, поскольку надежды на возвращение у нас не было до последнего дня. — Уайт медленно, с усилием отвел взгляд от далекой звезды и посмотрел на лесника так, словно совсем не ожидал увидеть его рядом. — А-а. Кажется, я опять говорил непонятно? Простите.

— Чего ж… — Бовье все еще сидел неподвижно, боясь пошевелиться.

— Вот такая история, дядюшка Шарло. И есть у нее конец: мы с Тру возвращаемся на родину. Друзья разыскали нас и скоро будут здесь.

— Эвона как… — Бовье потерянно смотрел в предрассветную черноту леса, поглаживая грудь. — И стало быть, никак… Стало быть, уйдешь?

— У вас здесь хорошо, дядюшка Шарло, но родина есть родина!

Долго сидели молча, думая каждый о своем.

Начинался рассвет — неуверенный, робкий. Таяли тени. Меркли в синеве звезды. Прохлада проникала сквозь легкую одежду, вызывая озноб… И вдруг Уайт встал. Теплая улыбка будто осветила его лицо.

— Они пришли, дядюшка Шарло! Они нашли нас! Лесник тоже поднялся и тоже пытался что-то разглядеть в разбеленной темноте леса.

В ту минуту, когда лучи солнца брызнули по верхушкам деревьев, на полянку вышли двое со странными, как маски, лицами. Уайт взмахнул рукой, но тут же повернулся к Бовье и осторожно обнял его.

— Прощайте, дядюшка Шарло. Спасибо вам за все, я никогда не забуду вас!

Ноги отказали старому леснику. Он медленно осел, потом ухватился за перила, пытаясь подняться.

— Остался бы! Один же я!..

Но Уайт и Тру уходили. В какой-то момент они стали как бы чужими, незнакомыми и все быстрее, все заметнее растворялись в белесом тумане.

Леонид Агеев

С доставкой на дом

I

Игорь Валентинович поднял голову. Руки, скрещенные на коленях, затекли под ее тяжестью. Он потряс кистями, повращал, словно ввинчивая невидимые лампочки, и, осмотревшись, осознал себя сидящим на гранитном спуске к реке. Плескавшаяся у ног вода гоняла с места на место стаю солнечных зайчиков; на волне покачивалась пустая бутылка с наполовину отклеившейся этикеткой.

«Лесной» лимонад… Что за лимонад? Не то чтобы пить — и слыхать никогда не приходилось! Мыло «Лесное», одеколон — да, а…

Голова была как с похмелья, хотя таковое исключалось: ни разу в жизни Игорь Валентинович капли спиртного в рот не брал и среди своих знакомых трезвость всячески пропагандировал.

Напекло, видно, садовую, пока дремал. Этак и тепловой удар недолго получить — в июле, да в полдень, да при пустынном ландшафте твоей черепушки… Но погоди-ка: как ты вообще-то очутился здесь?!

Он провел тыльной стороной ладони по щекам — побриты, посмотрел на полуботинки — почищены; брюки отглажены, пиджак в порядке…

Привычный вид моста справа, вверх по течению реки, и зданий на том берегу, сознание, что за спиной — родной Дом писателя (перейти мостовую — и можно кофейку испить!), не приостановили беспокойства. Игорь Валентинович мучительно пытался вспомнить вчерашний день…

Наконец он встал, затяжно — до боли в суставах — потянулся, поднялся на набережную и зашагал к Дому писателя… Погруженный в задумчивость, привычно толкнул тяжелую дверь, вошел в вестибюль — и сразу хотел повернуть назад, решив, что по ошибке сунулся не туда: вестибюль был и похож и не похож на тот, который он привык видеть, который еще на позапрошлой неделе видел.

Когда наши хозяйственники этакий марафет навести успели?! Чтоб за полмесяца, что ты отсутствовал, — смешно думать!.. И стены выкрашены в приятный цвет, и будка вахтеров новая: выпуклая, прозрачная, вместительная. Да и вахтера этого тебе не приходилось раньше видеть… Смотрит-то как подозрительно — за своего не признает! Явно новенький!

Его сомнения рассеяло объявление, висевшее на стенде, тоже обновленном: ажурной конструкции, с выдвижными щитами. «В актовом зале Дома писателя состоится вечер поэта-сатирика…»

Все правильно, попал куда надо! И сомневаться было глупо: столько тобой в сие заведение хожено-перехожено — с закрытыми глазами найти можешь!..

«Вечер состоится 23 июля 2080 года».

Шутники! Вроде не канун 1 апреля, чтобы на сто лет календарь перелистывать! Не иначе, «под мухой» Миша-художник объявление стряпал!

Парадная лестница поражала шиком: стены на высоту человеческого роста были отделаны под дерево, перила блестели, ковровая дорожка скрадывала шаги.

Ничего размахнулись администраторы!.. Администраторы… администраторы… Тебе-то что от них нужно, с какого рожна тебя ноги сами наверх несут? Ты же кофейку хотел — твоя дорога в бар! Думай, Игорь Валентинович, думай!.. Вернулся ты позавчера, никуда до ночи из дому не выходил, ни с кем не виделся. Вчера… Вчерашнего дня так и не вспомнить… Но здесь ты скорей всего и вчера не был, а значит, с секретарем правления еще не разговаривал. Надобность же в разговоре, помнится, имелась…

Он вошел в приемную и уже почти не удивился полной перемене декорации и тому, что за столом секретарши сидит абсолютно незнакомая девица; не обращая внимания на странноватые, лезущие в глаза мелочи обстановки приемной, произнес: «Добрый день!» — качнул головой в сторону сверкающей лаком и никелем двери: «У себя?» — и, опередив нерешительный кивок секретарши, одним рывком проскочил в кабинет.