Майкл. Гилберт - Искатель. 2009. Выпуск №1 Страница 43

Бывший когда-то тракт превратился в широкую улицу, всю заросшую бурьяном, изрытую канавами, промоинами и развивающимся оврагом. По окраинам села стояло с десяток изб, покинутых хозяевами, и их безжалостно потрошили местные жители, сдирая для собственных нужд шифер, доски, выламывая годные бревна. За селом, на сотни метров вокруг, разбросаны прилегающие друг к другу аккуратные квадратики посадок яблонь, слив, смородины, малины, кустов сирени и жасмина. Когда-то внутри этих садиков стояли избы и жили люди. Теперь там все заросло чертополохом и даже фундаментов домов не осталось, их разобрали по кирпичику. Брошенные сады стояли на потребу всем одинокие и беззащитные. Какую-то мистическую печаль испытывал я всякий раз, проходя мимо и слыша глухие удары о землю падающих перезрелых яблок, плотным слоем устилавших подножья деревьев. Они никому не были нужны. И лишь единицы сельчан, державшие коров и свиней, приходили сюда с ведрами.

Навевал грустные мысли и мертвый поселок из двух десятков бетонных коробок пустых домов, построенных для будущих рабочих совхоза. Рабочие так и не появились, местное население сократилось, да и жить в этих насквозь промерзающих зимой строениях было невозможно. Так и стояли они, как памятник глупости и разгильдяйству, постепенно отдавая свои детали и конструкции охочим до халйвы сельчанам.

На краю села блестела гладь довольно большого пруда- озера, перегороженного дамбой со стоком для воды и питающегося ключевой водой со дна и из нескольких родниковых ручьев. Из села через дамбу шла небольшая грунтовая дорога, где вдоль лесополосы протянулась небольшая улочка с несколькими редко стоящими домами. Местные называли это место «Сторона». Здесь редко появлялись посторонние, было тихо, спокойно, и бурная жизнь сельчан сюда не докатывалась. Наш дом находился именно в этом месте, вблизи пруда. Позади домов тянулись большие приусадебные сады и картофельные огороды, а еще дальше колосилась рожь в зеленом обрамлении лесополос.

Ближайший дом находился от нас метрах в ста и принадлежал тоже москвичам. Так что мы жили тихо, мирно и уединенно. Зачастивших в первое время алкашей, просивших сто граммов на опохмелку или взаймы, мы быстро отвадили, сообщив, что у пенсионеров денег нет, а алкоголь мы не употребляем и не держим. Жил, правда, у нас на «стороне» один пьяница и дебошир, лет шестидесяти, по прозвищу «Чапай». Это прозвище он получил за свои постоянные агрессивные наскоки на людей. Цроходя мимо нашего дома, он всегда орал что есть мочи ругательства как в наш адрес, так и в адрес москвичей в целом. Отвечать ему было бесполезно, да и небезопасно. Дюжий мужик, огромной силы, всегда носил с собой дубину, которую мог, недолго думая, пустить в ход. Поэтому мы никак не реагировали на его выпады. Вскоре произошел случай, который избавил от него всех и навсегда. Но об этом позднее.

Жили мы всемером — мама с моим отчимом, моя жена, дочкин метис овчарки Рэм, пуделиха Зетта, ее годовалый сын Чарли, кошка Бесси и я. Отчим, выходец из деревни, носил в себе неизлечимую болезнь, но сюда приехал с удовольствием, видимо, хотел напоследок глотнуть родного деревенского воздуха. Зетта тоже болела и накануне отъезда перенесла тяжелую онкологическую операцию. Мы занимались своими делами в саду, на огороде и старались поменьше контактировать с местными. Но совсем изолироваться было невозможно, и мы постепенно установили с сельчанами ровные доброжелательные отношения. Встречались чаще всего в магазине и на почте, да по дороге туда и обратно. Звали они нас, как принято в деревнях, по отчеству, жену — Петровной, меня — Макарычем. В определенные дни приезжала автолавка, привозила что-нибудь интересное, чего не было в магазине. Тогда еще задолго до ее прибытия набегал народ и выстраивалась большая очередь. В результате мы с женой, как основные добытчики, со всеми перезнакомились и местные лица нам примелькались. Но изредка появлялся человек, вид которого меня беспокоил и даже настораживал. В селе и ближайших двух деревеньках он не жил и приходил раз в месяц на почту за получением крохотной, непонятно за что назначенной пенсией. Заодно заходил в магазин и всегда покупал одно и то же — три буханки черного хлеба и пачку пиленого сахара. Одет он был в брезентовую куртку, серую рубашку, защитного цвета штаны и резиновые сапоги. На голове — круглая войлочная ермолка, за спиной — рюкзачок. На вид лет шестидесяти

пяти. Длинное, прорезанное глубокими морщинами лицо окаймляла шотландская бородка. Нос был слегка искривлен и напоминал боксерский. Особо выделялись глаза! Огромные, чуть навыкате, черные без зрачков, они горели мощным внутренним пламенем. Он был худ, высокого роста, ходил сутулясь, слегка наклонив голову. С сельчанами общения избегал, но если случалось, старался не смотреть в глаза, отвечал коротко и поскорее уходил. Но иногда сам находил собеседника, и они довольно долго общались между собой. О чем? Оставалось неизвестным. Те, кто с ним беседовал, на расспросы любопытствующих отшучивались или отвечали односложно: «о погоде», «о грибах» и тому подобное. Как-то раз в магазине я случайно поймал его тяжелый, пристальный взгляд, устремленный на меня, который за долю секунды проскани- ровал меня насквозь. На это мгновение я как бы выпал из реальности. Все вокруг перестало для меня существовать, я видел только два горящих источника необузданной энергии, которая лилась прямо в мой мозг. Мгновение прошло, а с ним и мое оцепенение. Человек поспешно отвел взгляд в сторону.

Неудивительно, что он необычайно заинтриговал меня. На все мои расспросы об этом странном человеке сельчане отвечали уклончиво и неопределенно. Его явно боялись и называли «лесным человеком». Единственно мне удалось узнать, что объявился он около года назад, живет где-то в лесу, то ли в землянке, то ли в шалаше, никто толком не знает., Место и даже направление жилища неизвестно. Появляется он за селом, на пустой дороге, как бы ниоткуда, и так же уходит. Причем всегда по разным дорогам.

Вскоре произошел случай, который позволил мне поближе пообщаться с «лесным человеком». А дело было так. Я стоял в очереди в магазине, когда он появился в дверях. По привычке, не говоря ни слова, он подошел прямо к продавщице и протянул ей деньги. В это время продукты должен был покупать Чапай.

— Что лезешь, образина? Не видишь, я здесь стою? Иди откуда пришел, — грубо зарычал он и ударил по протянутой руке.

Деньги выпали и раскатились по полу. «Лесной человек» ничего не сказал, только на мгновение глянул на Чапая и вышел из магазина. Тот остолбенел, побелел и вдруг начал