Николай Чадович - За веру, царя и социалистическое отечество Страница 43

– Вот и пришла наша пора. Митяй, включай нагрузку. Докладывай о готовности каждую минуту. Отсчет пошел.

Дутиков поднял стальные жалюзи (в комнату сразу хлынул поток слепящего солнечного света) и уселся за пульт. Комариное гудение «Кондыря» сразу перешло в шмелиное.

– Готовность девять минут, – сообщил он. – Все нормально.

В тот же момент запиликал телефон, молчавший все эти дни. Звонила Зо. Голос ее был тверд как никогда. Девушка сразу призналась, что схвачена федеральными агентами, преследовавшими ее еще за прошлые дела. Находясь под влиянием аффекта, стресса, неудовлетворенной страсти и наркотиков, она во всем призналась. Конспиративная квартира провалена, здание окружено, но она призывает друзей не сдаваться и до конца исполнить свой долг. Смерть белым угнетателям! Дальнейшее было неразборчиво – ей, очевидно, зажали рот.

– Натрахались, – сказал Репьев, раскладывая по всей квартире готовое к бою оружие. – Хоть перед смертью будет что вспомнить.

– А мне не понравилось, – сообщил Дутиков. – Не баба, а трубочист какой-то. У нас дьяволиц на иконах такими рисуют… Восемь минут. Все нормально.

Тем временем телефонную трубку взял мэр Сент-Луиса, избранный на этот хлопотливый пост всего месяц назад и сейчас, наверное, проклинавший себя за опрометчивость.

Говорил он не по делу, а только старался заморочить Ларри голову. Наверное, тянул время.

– Семь минут. Все нормально, – как ни в чем ни бывало доложил Дутиков.

Мэр еще не закончил свое словоблудие, как в дверь дружно ударили молоты штурмовой группы. Но не тут-то было! Фирма «Врата рая» работала с гарантией.

– Шесть минут. Все нормально. Есть пятьдесят процентов мощности.

Все оконные стекла разом вылетели, словно на них дунул сам бог ветров Борей. Чудо, что никого из нелегалов не посекло осколками.

К окну спустились на веревках люди в черных масках, в черных комбинезонах и в черных бронежилетах – не дай бог, если такие во сне привидятся. В квартиру полетели гранаты с нервно-паралитическим газом.

– Пять минут. Все нормально, – вследствие того, что лицо Дутикова, по примеру других нелегалов, прикрывала кислородная маска, голос его сделался глухим.

Репьев полоснул из автомата, снаряженного специальными бронебойными пулями – сначала слева направо, а потом справа налево. Полицейские повисли на своих веревках в неестественных позах, словно паяцы, хозяева которых отлучились перекусить.

– Четыре минуты. Все нормально.

Патрульный вертолет, скрывавшийся в провале соседней улицы, всплыл над крышей противоположного здания (в кабине блеснул прицел снайперской винтовки), но тут же получил в двигатель самонаводящуюся ракету «земля—воздух».

Работающий на полных оборотах винт стремился вверх, а разваливающийся на части корпус – вниз. Это противоречие естественным путем разрешил взрыв топливных баков. Репьев быстро опустил жалюзи, дабы шальные осколки не повредили «Кондырь».

– Три минуты. Все нормально. Есть восемьдесят процентов мощности.

Многоэтажное здание зашаталось, словно собиралось покинуть свой фундамент и уйти куда подальше из этого треклятого города. Причиной такой встряски был не только вертолет, рухнувший прямо на колонну пожарных машин, но и штурмовая группа, подорвавшая стену конспиративной квартиры.

Дым и пыль в два счета превратили ясный день в непроглядные сумерки, а лопнувшие водопроводные трубы добавили парку… Хоть за березовым веником беги!

– Две минуты… Тьфу-тьфу… Ничего не вижу. – Голос Дутикова донесся словно с того света.

В проломе вспыхнули злые огни чужих автоматов, и Репьев немедленно запустил туда пару гранат. Сквознячок, теперь свободно гулявший по квартире, выдул пылепарогазодымовую завесу и позволил без помех обозреть поле боя.

«Кондырь», похоже, ничуть не пострадал. Уцелели и нелегалы, лишь Ларри, на которого рухнула люстра, получил легкую контузию. Слепо выставив перед собой руки, он шел сейчас прямо на Дутикова, усиленно протиравшего окуляры кислородной маски. От цементной пыли оба они были белые, как мукомолы.

– Назад! – заорал Репьев… но было уже поздно.

Массивный Ларри походя сбил Дутикова, и тот, падая, потянул за собой пульт. Излучатель, при настройке которого приходилось ловить сотые доли вершка, мотнулся, словно колодезный журавль, и уставился в пол. Мощное и мелодичное шмелиное гудение распалось на нестройный хор ос, накушавшихся наливки.

– Осталась одна минута, – прохрипел придавленный пультом Дутиков. – Мощность на предел. Прицел сбит.

Полицейских, раз за разом пытавшихся ворваться в пролом, сдерживал только шквальный огонь ручного пулемета. Что-то творилось и за окном, но Репьеву уже некогда было оборачиваться.

– Время ноль! К запуску не готов…

– Все одно запускай! – рявкнул Репьев. – Уже ничего не поправишь.

– Сделано! – немедленно ответил Дутиков. – Будь здоров, Демьян!

– И тебе, Митяй, того же. Не тужи. Не за понюшку табака погибаем, а за светлое будущее.

– И куда нас сейчас? На тот свет?

– Пока неизвестно. Ученые гутарили, что в такой момент мироздание наизнанку выворачивается. Вот и пронесет нас мимо рая небесного.

– А куда?

– Сие нам знать не дано. Слушок есть, что вселенная бесконечна.

– Не поминай лихом.

– И ты меня прости, если что…

В комнате сделалось неправдоподобно светло – хоть пылинки в воздухе считай. Одновременно наступила тишина. Вполне возможно, что уже загробная.

В остальном все оставалось по-прежнему, только низко над полом, возле поникшего рыла «Кондыря», появилось крохотное светлое пятнышко – солнечный зайчик, отразившийся от пустоты. Мелкие предметы, разбросанные по комнате, едва заметно сдвинулись в его сторону.

Репьев знал, что порожденная «Кондырем» материя действует по принципу курицы, гребущей все на себя, а потому светиться не может. Светились пыль и атмосферные газы, сгорающие при стремительном падении в никуда.

Ларри, держась за голову, встал и направился к окну – наверное, захотел вдохнуть свежего воздуха. Светлое пятнышко, с которым определенно творилось что-то неладное, находилось у него прямо на пути.

Репьев, видевший все это с удивительной ясностью, хотел было предостеречь соратника, но, здраво подумав, только бессильно махнул рукой: «Все мы там будем…»

Ларри сделал очередной шаг, дернулся, словно зацепившись за что-то невидимое, и его как-то странно перекосило. Правая нога афроамериканца касалась пола, одноименная рука загребала пустоту, но вся левая сторона тела, скукожившись, втянулась в прожорливое пятнышко. Какое-то мгновение Ларри оставался человеком-половинкой, а затем исчез окончательно.