Джеймс Уайт - Чрезвычайные происшествия Страница 43

Если бы произошел взрыв или столкновение, — продолжал Флетчер, — в результате которого цилиндр утратил бы свою истинную форму, то на его обшивке остались бы пятна от обугливания, вмятины в обшивке или еще какие‑то свидетельства катастрофы. Здесь же мы ничего подобного не наблюдаем. Следовательно, если продольная ось этого объекта представляет собой не прямую линию, а дугу, получается, что это сделано намеренно изначально. Тогда становится понятным и то, что так слаб источник энергии, и то, что мы не обнаруживаем устройств для управления и поддержания искусственной гравитации. Это связано с тем, что…

– Ну конечно! — не выдержал Конвей. — Обшивка под плоской палубой — это наружная поверхность, она лишена каких‑либо выступов. Это означает, что создатели этой техники получали гравитацию старинным способом, а именно за счет…

– Может быть, кто‑то из вас, — проворчала Мерчисон, — будет так любезен и втолкует мне, о чем вы ведете речь?

– Конечно, — кивнул Конвей. — Капитан только что убедил меня в том, что данный объект не является ни кораблем, ни спасательной капсулой, а является отсеком космической станции устаревшей конструкции. Такие станции представляли собой колеса огромного диаметра. По всей вероятности, именно такая станция и пережила аварию.

– Космическая станция? Здесь? — недоверчиво проговорила Мерчисон, но подумав, с чувством добавила: — Если так, то нам предстоит уйма работы.

– Может быть, и нет, мэм, — покачал головой Флетчер. — Безусловно, высока вероятность того, что нам удастся обнаружить еще множество отсеков этой станции, но вот уцелевших ее обитателей может оказаться мало. — Неожиданно в его тоне появилась строгость. — О транспортировании этого существа на нашу медицинскую палубу не может быть и речи. Я предлагаю присоединить этот цилиндр к «Ргабвару», соответствующим образом увеличить объем гиперпространственной оболочки и направиться к Главному Госпиталю Сектора, где есть шлюзовые камеры такого диаметра, что можно будет без проблем извлечь из цилиндра вашего пациента. Конечно, я не специалист в многовидовой медицине, но полагаю, что сделать это нам надо немедленно, а «Тирель» останется здесь, и его экипаж займется поиском других пострадавших. Мы же вернемся за ними в самое ближайшее время.

– Нет, — решительно сказал Конвей.

– Я вас не понимаю, доктор, — удивился Флетчер. Его лицо под пластиковым шлемом покраснело.

Конвей ему отвечать не стал, а заговорил с Мерчисон и Приликлой, который подлетел поближе, невзирая на то что эмоциональная атмосфера накалилась.

– Пострадавший, как мы видим, подсоединен к некоей системе жизнеобеспечения тремя отдельными системами трубок. Он без сознания, однако никаких физических повреждений у него не наблюдается. Кроме того, нельзя отвернуться от того факта, что в цилиндре имеется источник энергии, на данный момент не функционирующий. Согласны ли вы со мной в том, что наблюдаемая картина эмоционального излучения и очевидное отсутствие травм говорят о том, что это существо пребывает в состоянии анабиоза?

Не дав своим коллегам ответить, Конвей добавил:

– Поскольку мы не обнаружили на этом судне сложных систем охлаждения, потребляющих большое количество энергии и обычно необходимых для создания условий анабиоза, а видим только три отдельные системы трубок, подсоединенных к телу существа, могут ли быть сомнения в том, что перед нами — создание, способное впадать в естественный анабиоз?

Последовала небольшая пауза, затем Мерчисон сказала:

– Идея длительного анабиоза, применяемого в практике межзвездных перелетов, для нас не нова. Когда только с его помощью и можно было осуществлять длительные перелеты, спящим в условиях низкой температуры космонавтам были не нужны ни воздух, ни питание. Если говорить о существах, способных периодически впадать в состояние анабиоза естественным путем в зависимости от каких‑то обстоятельств в ходе космических полетов, то им необходим самый минимальный запас воздуха и продуктов. Вполне возможно, что естественный процесс анабиоза может быть искусственно стимулирован, продлен, а затем прекращен с помощью инъекции особых медикаментов и внутривенного введения питательных веществ. Видимо, именно такую картину мы сейчас и наблюдаем.

– Друг Конвей, — проговорил Приликла, — эмоциональное излучение пациента целиком и полностью согласуется с гипотезой об анабиозе.

Капитан Флетчер быстро переориентировался.

– Хорошо, доктор, — сказал он. — Это существо пребывает в таком состоянии уже довольно длительное время, следовательно, особой срочности в перевозке его и других его собратьев в госпиталь нет. Но что вы намерены предпринять в ближайшее время?

Конвей кожей почувствовал, как все вокруг него, и даже на палубах «Ргабвара» и «Тиреля», затаили дыхание. Он кашлянул и ответил:

– Мы обследуем этот отсек космической станции как можно более тщательно, не проникая внутрь него. Одновременно мы постараемся произвести более внимательный осмотр существа, находящегося внутри, с помощью оптического зонда. А потом мы все постараемся хорошенько подумать.

У Конвея было большое опасение, что спасательная операция будет не из легких. Насколько сильны были его опасения, он мог видеть по тому, как жалобно задрожали лапки Приликлы.

Чуть больше трех часов — то есть все то время, что можно было пробыть за бортом в легких скафандрах — все только тем и занимались, что непрерывно думали, обследуя обшивку и осматривая ту малую часть обитателя цилиндра, которая была предоставлена для осмотра. Медленно, по крупинке накапливались сведения, которые могли как иметь какое‑то значение, так и не иметь его вовсе. Однако все это время все размышляли поодиночке и только потом, собравшись в кают‑компании «Ргабвара», начали думать все вместе. Правда, все вместе они все равно были обескуражены — как до того поодиночке.

Экипаж «Тиреля» был представлен капитаном майором Нельсоном и хирургом‑лейтенантом Крах‑Юлом. Представительство военных со стороны «Ргабвара» было уравновешено майором Флетчером и астронавигатором лейтенантом Доддсом. Кроме них, присутствовали медики — лица гражданские. Конвей, Мерчисон и Нэйдрад сидели, а Приликла, по обыкновению, парил под потолком.

Приликла первым взял слово, понимая, что больше ни у кого нет рациональных соображений.

– Чувствую, — проговорил он, издавая мелодичные трели и пощелкивания, которые трансляторы безукоризненно переводили в звуки человеческой, кельгианской и орлигианской речи, — мы все согласны с тем, что пострадавший пребывает в состоянии анабиоза, и с тем, что перед нами не пациент, а существо, уцелевшее в результате космической катастрофы и нуждающееся в транспортировке на родину, как только его родная планета будет обнаружена. Ясно и то, что в срочности транспортировки необходимости нет.