Валентин Иванов - Энергия подвластна нам Страница 43

Солнце начало подниматься над горизонтом и отбросило на платформу башни две длинные тени. Третья тень исчезла до восхода. Макнилл и Хаггер по-прежнему были вдвоём.

То, что было сэром Артуром Д. Форрингтоном, подняли и положили в длинный цинковый ящик. Крышку ящика плотно и тщательно запаяли. Через несколько дней ящик поместили в деревянный гроб и погрузили на специальный самолёт. Похороны должны были состояться в столице островной империи.

Безутешно рыдала в большом доме старушка в глубоком трауре: «Артур был так добр, так добр… Он был так добр, так здоров… Зачем он поехал туда?..»

Так же, как задержалась отправка гроба, с опозданием заговорила и печать. Помещая краткие некрологи (подробные некрологи должны были найти место в журналах), газеты сообщали о внезапной смерти учёного, происшедшей от несчастного случая во время осмотра им исторических достопримечательностей в долине Рейна.

Очень подробные описания обстоятельств печального события в разных газетах отличались только манерой изложения. Очевидно, печать пользовалась одним и тем же источником.

Прогрессивные газеты указывали, что за несколько дней до своей скоропостижной смерти Форрингтон подписал воззвание Комитета Защиты Мира. Реакционная печать поставила этот факт под сомнение.

Заокеанские газеты в кричащих на всю ширину страниц заголовках обвинили Комитет Защиты Мира островной империи в подлоге. Но вскоре перед лицом неопровержимых фактов газетам пришлось опровергать самих себя. Правда, эти опровержения были напечатаны на последних страницах мелким шрифтом.

Однако заслуги покойного сэра Артура Д. Форрингтона перед наукой не подлежали никакому сомнению. Похороны прошли с большой пышностью и с серьёзной торжественностью. Покойного провожали не только представители учёного мира острова, но и специально прибывшие с европейского и западного континентов делегации академий и научных обществ. Венки, венки, венки… Речи…

Утром на следующий день после вылета сына в Н-ск Фёдор Александрович был в Институте. В начале второй половины дня Фёдор Александрович, сидя и своём кабинете после телефонного разговора с Алексеем Фёдоровичем, взял в руки газету. На последней странице внизу пятого столбца было помещено следующее сообщение:

«Л… августа. Утренние газеты сообщают о смерти известного учёного, физика Артура Д. Форрингтона. Покойный осматривал исторические памятники в Западной. Германии и погиб в результате несчастного случая. Форрингтон создал себе широкую известность своими трудами, изданными до второй мировой войны. В последующее время его научная деятельность была менее продуктивной. Многие годы покойный был связан с промышленными кругами островной империи и западного континента. Он входил в группу учёных, представляющих островную империю в комиссии по разработке проблем применения атомной энергии в военных целях…»

– Вот видите, Степан Семёнович, – сказал Фёдор Александрович, обращаясь к своему техническому служителю, приводившему на столе в порядок утреннюю почту, – уходят старики… Вот и Форрингтон умер… Вы его не помните?

– Как же, Фёдор Александрович, он до войны к нам приезжал. Ещё в последний год при Ванине. Плотный такой, с большой бородой…

– Да, это было тогда, когда у нас в гостях была делегация учёных. Покойный очень походил лицом на Дарвина! – Фёдор Александрович задумался…

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

НА СТРАЖЕ МИРА

Глава первая

В СТЕПЯХ

Глубокий мир владел в этом августе ковыльными степями. Высоко здесь небо, широк вольный простор. Влечёт, тянет к себе человека природа здешних мест. Близка ему, понятна неутолимая любовь к степным просторам великих русских путешественников. Есть у кочевников старая сказка: «…и он ушёл из степи в большие города, с годами добился и богатства, и славы, и могущества. И он забыл своё племя. Но вот, по мудрому совету старейшего в роде, послали ему однажды только одну ветку горькой полыни, и вернул беглеца степной запах в родную кибитку…»

…Было уже больше десяти часов утра. Двухместный самолёт, взявший в Н-ске Алексея Фёдоровича с его новым знакомым, опустился на чистоозерском аэродроме. Алексей вышел первым. Пока Заклинкин вытаскивал свои вещи из кабины, к машине по коричнево-зелёному лугу лебедью подплыла белоснежная больничная сестра. Назвав Алексея Фёдоровича по имени и отчеству, она поздравила его с приездом и предупредила готовый вопрос:

– Нам Павел Владиславович о вас звонил. А вот и Лидия Николаевна едет…

К маленькой группе людей, стоявшей около самолёта, подъезжала Лидия Николаевна, сама правя лошадью. Пожимая руку Алексею Фёдоровичу, она заметила и Заклинкина:

– Вы не один?

К чему же было Алексею Фёдоровичу пускаться в длинное объяснение? Молодой инженер был, к тому же, в некоторой мере под его покровительством. Не бросать же его на аэродроме, в чужом месте! Анатолий Николаевич Заклинкин был представлен главному врачу Чистоозерской больницы. Весьма естественно было для неё приветливо улыбнуться знакомому Алексея Фёдоровича. Но вот как быть с местом в тележке? Со свойственной ему лёгкостью обращения с людьми Толя успокоил хозяйку. Вещи были положены в тележку под ноги, и к близкому дому Лидии Николаевны Толя отправился в обществе сестры.

– За исключением, может быть, общей слабости, в которой он не признается, Николай Сергеевич совершенно здоров. Мне очень жаль, что вы его не застали. Он вчера рано утром уехал в Лебяжье со своим приятелем Кизеровым.

Такие новости спешила сообщить Алексею Фёдоровичу главный врач.

– Удержать его мы не могли. Ему надоела больница. Конечно, если бы он знал о вашем приезде…

А ведь Павлу Владиславовичу, когда он встретился с Алексеем, уже было известно о бегстве упрямого и скрытного больного! Ему об этом телефонировали из Чистоозерского за полчаса до визита Алексея Фёдоровича, и его живому воображению тотчас же представилось, что успокоенный Алексей Фёдорович, занятой человек, чего доброго, отложит расследование при доказательстве отличного состояния здоровья брата! Поэтому Павел Владиславович под влиянием натиска предположений умолчал об отъезде больного в Лебяжье, а Лидии Николаевне в тот же вечер телефонировал и просил его не выдавать:

– Я тут впопыхах чуть-чуть душой покривил… Но уж теперь-то мы оседлаем упрямца!

Невинная «жертва» интриги Станишевского, Алексей Фёдорович с удовольствием вдыхал воздух с незнакомым ему запахом начинающейся степной осени.