Надежда Первухина - Заботливая женская рука Страница 43

Трифон и не заметил, как дошагал до ворот рынка. Тут начиналось царство лотков и палаток, шумное и суетливое в любую погоду. Трифон двинулся было к мясному павильону за свининой, но внезапно был остановлен замурзанного вида мужичком в старой, латаной куртке-аляске, валенках, ватных штанах и дурацкой шапочке с помпоном. Из-под надвинутой на лоб шапочки глядели на Трифона мутно-печальные глаза. Пахло от мужичка третье-дневошным перегаром.

— Слышь, земляк, — жарко зашептал мужик. — Купи билет лотерейный. За двадцатку отдаю. Выигрышный билетик, ей-богу.

— Зачем он мне? — поморщился Трифон. — Сам выигрывай.

— Сам не могу, у меня фарта нету. Возьми, земляк, а? Мне двадцатку бы позарез — трубы горят! С утра во рту ни капли…

Трифон вздохнул и достал деньги:

— На, раз горят.

Мужик обрадовался:

— Земляк, ты это… Ты молоток! Вот спасибо тебе! На билет-то!

— Да не надо…

— Нет, ты возьми, возьми, тебе, паря, счастье будет.

Мужичок всучил Трифону яркую, с голографическими буквами картонку и побрел в сторону палатки, где продавали водку на розлив. Трифон посмотрел на билет, хотел выбросить, но почему-то передумал.

— Счастье будет, — пробормотал он. — У меня и так уже этого счастья — хоть в банки маринуй.

Вошел в мясной павильон, присмотрел приличный кусок свинины, сунул руку в карман за кошельком… Карман был умело взрезан, топорщился курточным синтепоном, а кошелек, естественно, исчез.

— Черт! — в сердцах рявкнул Трифон. Продавцы посмотрели сочувственно. — Карман порезали.

Вот тебе и счастье! Это ж надо так лопухнуться! И продуктов не купил, и без копейки остался. А ведь еще придется Костику долг отдавать!

Внешне Трифон выглядел спокойным, но внутри у него все кипело. Он вышел с рынка и отправился куда глаза глядят, не замечая, что все еще сжимает в руках лотерейный билет.

В таком состоянии — глаза полны мировой скорби, рука сжимает блестящую картоночку — Трифон явился домой. На пороге его встречал инкуб.

— Трифон, что с вами? — встревоженно воскликнул красавец майор.

Тут же из кухни вылетела рука, тоже замерла вопросительно.

— Кошелек сперли, — развел руками Трифон. — Так ничего и не успел купить.

— А это что за бумажка?

— Это? — Трифон глянул на билет, словно только сейчас его увидел. — Это мне алкаш один продал. За двадцатку. Да, хоть лотерейным билетом разжился.

— Моментальная лотерея «Сотри, узнай, выбрось!», — прочел инкуб блестящую надпись на билете. — Трифон, испытайте удачу, а вдруг выиграете?

— Смеетесь? — хмыкнул Трифон. И протянул билет руке. — Выбрось его, пожалуйста. Я переоденусь, чаю попью. И подумаю, у кого еще можно бабок занять…

Трифон сбросил куртку, начал разуваться и не обратил внимания на то, что рука положила билет на шкафик, прижала его тяжелой баночкой гуталина и принялась увлеченно сцарапывать с поверхности билета слой черной краски. Инкуб Колосков смотрел за манипуляциями руки со все возрастающим волнением.

— Трифон! — внезапно вскричал он. — Смотрите! Вы выиграли!

Рука весело замолотила кулачком по ящику: знай, мол, наших! Потом сунула билет удивленному Трифону под нос.

— «Ваш выигрыш составляет 200 000 рублей…» — ошарашенно протянул он. — Не, этого просто не может быть!

— Может, может! — радостно заверил нашего героя сияющий инкуб. — С этой рукой вас просто будут преследовать счастье и удача! Видите, уже преследуют! Жаль, что сегодня суббота и вы не сможете получить в банке свой выигрыш. Но зато с понедельника у вас начнется совсем иная жизнь!

— Ну-ну, — скептически поглядел на билет Трифон…

И в этот момент ему в лопатку уперся пистолетный ствол.

Секретная база поклонников Небесной Длани,

— И кого вы сюда притащили, о дети извращенного шакала? Как вы смели ввести чужеземца и иноверца на нашу секретную и строго священную землю?!

Старик терракотового цвета, в несвежем, но когда-то белом облачении, грозно взирал на бывшего террориста по имени Нахрап эль-Забей, глупую женщину, именуемую Пленира, и совершенно бессмысленного человека с глазами, похожими на раздавленные гнилые сливы. При этом старик грозно стучал посохом о прокаленный солнцем песок. Из песка выбралось неопрятное насекомое, отдаленно напоминавшее жука-скарабея, глянуло на посох и старика и благоразумно порскнуло прочь.

— Что молчите, о негодные сандалии на ногах высшего божества?! Говорите, кто этот жалкий человек?

— О почтенный учитель, — кланяясь и прикладывая ладонь к грязному лбу, заговорил Нахрап эль-Забей, — мы привели пред твои очи этого человека потому, что, как нам кажется, это новый великий пророк.

Старик злобно расхохотался и воздел руки к небесам:

— Что я слышу! Террорист, который не в силах был за всю свою жизнь свершить ни одного террористического акта во славу Правоверной Длани, судит о том, кто может и кто не может являться пророком! Ему кажется!.. Горе тебе, святая община! Горе тебе, священный песок! Ибо топчут нас ноги идиотов и самоуверенных болванов! Да будет вам известно, о непотребные сосуды с прокисшим уксусом, что лишь я, великий учитель Указал, могу верно судить о том, пророк человек или нет!

— Но потому мы и привели его к тебе, учитель Указал, — низко кланяясь, подала голос Пленира. Однако она была неразумна и бессмысленна в речах, как все женщины, и потому прибавила: — Мы видели явственные знаки того, что этот человек отмечен и избран Дланью.

— Замолчи, несчастная! — вскричал учитель Указал. — Уста даны женщине не для того, чтобы говорить!

— А для чего? — искренне удивилась Пленира…

Человек же, из-за которого разгорелся вышеприведенный спор, горестным взглядом смотрел на местность, куда приволокли его ревностные почитатели. Секретная база поклонников Небесной Длани находилась в самом глухом и неуютном месте обширной неизученной пустыни. Сюда не мог добраться ни один человек, не зная точного пути и не веруя в промыслительную Длань. Со всех сторон базу укрывали барханы и песчаные дюны. Их насыпали специально, чтоб случайному путнику (ведь всякое бывает) не попалось на глаза то, чего видеть ему не положено.

А на базе было на что посмотреть. Вся она располагалась на укатанной площадке, имеющей форму правильного круга. В центре площадки из песка к небу устремлялась тридцатиметровая скульптура Небесной Длани, ослепляющая всех тяжелым золотым блеском, потому что, разумеется, изваяна она была из чистого золота. Во всяком случае, это утверждал учитель Указал, а спорить с ним охотников не находилось — посох учителя был тяжел, и слугам его разрешалось пользоваться автоматами Калашникова во имя торжества веры.