Борис Акунин - Фантастика Страница 44

«Как только таких на экран выпускают?».

«Да, законченный мерзавец», согласился Дарновский.

Она удивилась.

«Разве можно так говорить, не зная человека? Может быть, он собак любит. Или лошадей. Старушке какой-нибудь помогает. Но какой же он, бедненький, некрасивый. Все-таки телевизионный ведущий должен быть хорош собой».

«Некрасивый? – Роберт оглянулся на нее, и понял, что она не шутит. – А кто же тогда красивый?»

«Дай-ка».

Анна взяла пульт, пощелкала переключателем. Только сначала убрала звук – она всегда смотрела передачи внемую, говорила, звук мешает.

«Вот, смотри, какая красавица». По четвертому каналу показывали толстую тетку с обвисшим подбородком и неухоженными волосами. «Прямо кустодиевская или ренуаровская. Наверное, киноактриса». Анна мечтательно вздохнула.

Роберт тетку уже видел, ее не первый раз показывали. У этой юродивой трое своих детей, а она из детдома еще семерых взяла, причем инвалидов. Чем всю эту ораву собиралась кормить, неизвестно. Дарновский подобную бездумную, нищую благотворительность осуждал, считал безответственностью.

Другой записной красавицей у Анны оказалась полоумная правозащитница Новодворская, экстремистских воззрений которой Роберт не разделял и объяснял их исключительно женской неустроенностью и внешней непривлекательностью. «Да ты что? – поразилась Анна. – Посмотри, какие у нее глаза, какая улыбка! Сразу видно, что она бескорыстна и верит в то, что говорит. На месте мужчины я влюбилась бы в нее без памяти».

Тут он кое-что вспомнил.

«Погоди-ка. Когда я залез к тебе в окно, ты сказала: „Какой все-таки некрасивый“. Значит, Новодворская у тебя красавица, а я урод?».

Анна смутилась. «С тех пор ты здорово похорошел. Честное слово. Может, оттого, что много мучаешься. Раньше у тебя было такое несимпатичное, самодовольное лицо, а теперь ты очень даже ничего».

«Но ведь я подлец!», – вырвалась у Роберта опасная мысль (мысль – не слово, сдержать трудно).

«У подлецов душа не болит, – наставительно сказала Анна, зевнув, – время было уже к вечеру. – Только живот. Или зубы».

Или еще.

Однажды разговор зашел о политике, которой Анна, как уже говорилось, абсолютно не интересовалась. Ей было абсолютно все равно – коммунисты, демократы, националисты. Людей она оценивала не по воззрениям и даже не по поступкам, а по каким-то другим параметрам.

Вообще-то в ту зиму держаться в стороне от политических событий было непросто. Москвичи без конца собирались на митинги и демонстрации, огромными толпами.

На самое большое сборище, когда на Манежную площадь вышло чуть не полмиллиона человек, Роберт привел с собой Анну – пусть посмотрит.

Многие стояли с самодельными транспарантами и плакатами, все что-то скандировали, шумели, кричали то «ура!», то «долой!».

Анна с любопытством вертела головой. «Смотри, мужчин тут гораздо больше, чем женщин».

Роб начал умничать. Дескать, несанкционированная властями демонстрация – это предвестие революции, то есть Хаоса, а Хаос принадлежит к мужской сфере деятельности, женский пол отвечает за Упорядоченность.

Обычно Анна не поддерживала бесед на отвлеченные темы – то ли не интересовалась абстракциями, то ли не очень их понимала. Так Роберту во всяком случае казалось. А тут удивила.

«Дело не в этом. Просто мужчина отвечает за Большой Мир, а женщина за Мир Малый, неужели ты не понимаешь?».

«Это что еще за умаление роли женщин?» – улыбнулся он.

«Почему умаление? Малый Мир гораздо важнее Большого», – без тени сомнения выдала она. «Малый Мир – это мир любви к человеку, а Большой Мир – любви к человечеству. Настоящая Женщина никогда не предаст любимого человека или своего ребенка ради идеи, или Родины, или даже спасения всего людского рода. А Настоящий Мужчина никогда не предаст идею или Родину, не говоря уж у судьбах человечества, ради любимой женщины или ребенка. Потому что для мужчины предать веру, в какую бы там ерунду он ни верил, это предать самого себя. А предав себя, он перестанет быть Настоящим Мужчиной. И тогда Настоящая Женщина первая его разлюбит, ей такой не нужен. Она скорее, простит ему, если он предаст ее, но не самого себя… Ты хмуришься? Я непонятно объясняю?».

Понятно-то понятно, Роберта встревожило другое.

«Почему ты говоришь про предательство?».

«Потому что рано или поздно придется выбирать. – Она грустно покачала головой. – Это страшный выбор. В любом случае оказываешься предателем – или Большого Мира, или Малого».

«Тогда я не хочу быть Настоящим Мужчиной», – содрогнувшись, сказал Роберт.

Вот теперь она ответила непонятно: «Кто ж этого хочет?».

Такие вот молчаливые разговоры вели они между собой. А может, и не вели. Не исключено, что весь этот обмен мыслями Роберт напридумывал сам, глядя в синие с искорками Аннины глаза.

Снова 10 мая

Апокалипсис апокалипсисом, но за зимой, как обычно, пришла весна. Начиная с апреля света стало больше, чем тьмы, и ненадежное равновесие во вселенной Дарновского нарушилось. Белая половинка жизни стала всё активнее вытеснять черную. Находиться с Инной, говорить с ней о ничего не значащих вещах, обнимать ее неприятно плотное, округлое тело становилось всё тягостней.

Крепло предчувствие: что-то произойдет, что-то близится. Саундтрек днем почти стихал, зато с вечера начинал исполнять какие-то заупокойные мессы и траурные марши.

Из-за апрельских серых туч вынырнул май-баловник, главный месяц в жизни Роберта. На сей раз пропускать знаменательную дату он не собирался. Потому что это была не только годовщина Дара. Исполнялся ровно год с того дня, когда Роберт впервые увидел Анну.

Ей-то на юбилей, кажется, было наплевать. Такое ощущение, что хода времени для нее вообще не существовало. Во всяком случае, она никогда не знала, какой нынче день недели, отличала только воскресенья, да и то лишь потому, что просыпалась утром сама, без Роберта.

К примеру, перед Новым Годом он очень страдал, что оставляет ее в такую ночь одну. Никак не мог собраться с духом, чтобы сказать об этом. Что может быть ужаснее, чем встретить бой курантов в одиночку? Когда, мучительно краснея, стал просить прощения, Анна ужасно удивилась. «Ночь как ночь, лягу спать и всё».

Она никогда не вспоминала прошлое, не говорила о будущем. Ее мир назывался «Здесь и Сейчас». Тем не менее, не отметить 10 мая было бы неправильно. Анна как хочет, а для Роберта это был день вдвойне особенный.