Гарри Гаррисон - Возвращение в Эдем Страница 44

– Не хочу больше возвращаться в этот город, – сказал Керрик, когда охотники стали укладываться спать.

– И не надо… если палки будут живы. Но мы знаем, где брать новые в случае чего.

– Слишком рискованно.

– Здесь ничего не может быть слишком рискованно. Разве мы сумеем выжить без них?

…Утром они покормили молодые хесотсаны сырым мясом и уверенным шагом направились к северу. Дождь кончился, и солнечный свет, пробиваясь сквозь листву, падал на землю.

Солнечные лучи отражались от хрустального глазка угункшаа, освещая изображение Амбаласи, воспроизводимое запоминающим зверем. Звук был слабым, но вполне различимым.

«У реки много протоков, по крайней мере два из них не меньше главного русла. Река собирает воду с огромной части нового континента. И я хочу подняться на урукето вверх по течению, пока не станет совсем мелко, периодически отбирая пробы воды…»

Звук призыва к вниманию заглушил негромкий голос прибора. Укхереб повернула один глаз ко входу – там с ноги на ногу переминалась ее помощница Анатемпе.

– Что случилось? – спросила Укхереб.

– Боль от прерывания собрания, имеющего научное значение. Прибыла фарги с приказом особой важности. Эйстаа требует присутствия вас обеих.

– Пусть она возвращается с известием о нашем повиновении.

Анатемпе вышла. Ученые выключили угункшаа и убрали его вместе с запоминающим зверем в надежное место.

– Открытия – на изумление! Амбаласи – величайшая из величайших, – сказала Акотолп, колыхаясь всем телом.

– Согласна, несмотря на то что она слишком часто твердит об этом. Среди живых ей нет равных. Не раскрасить ли нам руки в знак уважения к эйстаа?

– Не забудь, что сказала посланница: надо спешить. И мы должны подчиниться даже в ущерб красоте.

…Ланефенуу была погружена в глубокие раздумья, когда обе ученые показались на амбесиде. Она повернула к ним один глаз, давая понять, что заметила их, но заговорила не сразу.

– Разум-помощь требуются от иилане" науки.

– Повелевай, эйстаа, мы повинуемся.

– Меня не радуют новости, не радует необъяснимое. И одно событие вовсе смущает меня. Вчера к растительной яме послали группу за хесотсанами. Они не вернулись. Утром я послала к яме других, а с ними Интепелеи, знающую охоту. Она здесь. Выслушайте ее.

Интепелеи, мускулистая и суровая иилане", стояла рядом. Ее тело было покрыто кровоточившими следами укусов, у ног ее лежали два больших узла. Она заговорила неумело, но вполне отчетливо:

– Возле ямы с хесотсанами были следы: помятая трава, четкие отпечатки ног иилане" в иле. Сделанные вчера. Я искала и ничего не нашла. Потом заметила, что хесотсаны что-то едят, но не там, где для них оставляют мясо. Я вошла в воду, отогнала их и вот что обнаружила.

Она нагнулась и достала из меньшего узла череп иилане". Ученые жестами выразили отвращение и потрясение. Но всем стало еще хуже, когда она развернула второй узел и достала из него жуткую массу окровавленных костей.

– Грудная клетка иилане", – прокомментировала Акотолп. – Плоть не отошла от костей – вот мышцы, вот сухожилия. – Она показала пальцем. – Смерть наступила недавно.

– А вчера она еще была жива? – спросила Ланефенуу.

– Вне сомнения, – ответила ученая, ужаснувшись собственным словам.

– И я так думаю. Ужас и интерес. Что случилось? Они упали туда? Живыми они оказались в воде или мертвыми? Думая о них, я вспомнила еще трех охотниц, ушедших из города и не вернувшихся. Их искали, но не нашли. Трое и еще раз трое. А теперь я спрашиваю вас, Акотолп и Укхереб, спрашиваю иилане" науки. Случилось два странных происшествия, которым нет объяснения – и я недовольна. Я хочу, чтобы вы сказали мне – есть ли между ними связь. Есть ли что-нибудь общее между этими тремя и теми тремя?

Укхереб размышляла и не решалась высказаться. Потрясая складками на шее, Акотолп с чувством проговорила:

– Общее – смерть. Трех и, возможно, еще трех. Или же всех. Иначе эти трое вернулись бы. Смерть ходит вокруг города, смерть приходит в город. Нужны факты. Давайте пустим птиц.

– Тех, что выслеживают устузоу?

– Их, эйстаа. Мы давно ими не пользовались. Скучно глядеть на снимки деревьев и побережья.

Ланефенуу гневно щелкнула челюстями.

– Хватит скучать. Что-то чужое несет смерть в мой город. Я хочу, чтобы вы выяснили, что случилось. Откроется тайна – прекратятся смерти.

– Будет так, как ты приказываешь. Предлагаю увеличить число вооруженной охраны во всякое время дня и ночи. И высадить побольше ядовитых растений у стен.

– Выполняйте. И ежедневно докладывайте, что увидите.

Сделав жесты преданности и повиновения, ученые отправились восвояси. Шли они медленно и размышляли.

– С тех пор как мы прибыли в город, было спокойно, – проговорила Укхереб. – Неужели кровопролитие началось снова? Не хватит ли крови? Неужели опять устузоу смерти?

– Надо поискать. Если они близко, мы обнаружим их. Тут могла бы помочь Вейнте". Она прекрасно расправлялась с устузоу.

Смешав в жесте согласие и отрицание, Укхереб ответила:

– Ты ей служила, я знаю. Ты говорила мне, что она спасла твою жизнь. Но она служила только смерти и никакой другой эйстаа. Довольно смерти. Окажи мне любезность, пусть имени Вейнте" не будет в твоих мыслях.

Дни для Вейнте" были похожи, как капли воды. Они слились воедино, да так, что и не оторвать. Солнце на небо – в море за рыбой, потом вечер. И ничего не менялось.

Но сегодня что-то произошло, и ей это не понравилось. Фарги были в явном смятении. Они вылезли из океана и торопливо устремились в глубь берега. Вейнте" поинтересовалась, что случилось, но, конечно, не получила ответа. Великреи была уже далеко и, не слыша ничего, со всеми удалялась в сторону болот. Такого еще не бывало. Вейнте" обернулась к океану и за белыми валами увидела черное пятнышко.

Что это может быть? Странно – в море никогда не было ничего, кроме рыбы и морских тварей. Иногда в нем встречались огромные рыбины, зубастые хищники, но такого, чтобы выступал из воды… Она почувствовала тот страх, что и остальные, и тоже направилась было к лесу…

И тут ощутила гнев. Она не из тех, кто пугается. Мысль внушила тревогу – в особенности тем, что вновь заставила ее думать. А она отвыкла. И в расстройстве Вейнте" гневно шипела и драла землю когтями ног. Сердилась и на море, и на эту непонятную штуку. Потом еще раз посмотрела – загадочный предмет приблизился.

Очертания были знакомы. Она уже догадалась, что это – потому-то и ощутила внезапную ненависть, ведь появление урукето вновь пробудило гнев, испытанный ею некогда на этом берегу.

Брошенная.

Отверженная.

Оставленная умирать.