Гавриил Одинокий - Место под солнцем (СИ) Страница 44

— С чего это я буду тратится на гоя? — удивился бен Эзра, — Пускай его монахи ордена Святой Троицы выкупают. Хватает мне того, что я жертвую деньги на выкуп маранов у инквизиции.

— Тринитарианцы только католиков выкупают, а он не католик, — Борис заметил, что Селим с интересом прислушивается к их разговору и вновь перешел на иврит. — Выкупи его не благотворительности ради, а как вложение денег. Мы с другом много знаем. Вернешь свои деньги стократно. Клянусь тебе в том памятью моего отца.

Шимон поморщился. Ему, как религиозному еврею, претило обсуждать меркантильные дела на языке Торы. Тем не менее, он понимал мотивы этого странного человека. Селим кроме арабского свободно владеет латынью, кастильским наречием, каталаном, а также парой галльских и баскских диалектов. Он задумался на пару минут, поглаживая свою аккуратно подстриженную бороду–эспаньолку, затем согласно кивнул головой.

Повернувшись обратно к пиратскому капитану, он вновь перешел на арабский и переговоры двух «негоциантов» возобновились.

— Живем, Костя, — Борис ткнул друга в бок, — «оковы рухнут, и свобода нас встретит радостно у входа…».

Где–то через час торгующиеся стороны пришли к какому–то соглашению. Селим передал Шимону бен Эзра пару кошельков и какой–то пергамент — видимо долговую расписку. Пришел кузнец и снял с друзей железные ошейники. Взглянув на их босые ноги, Шимон что–то резко сказал корсару и через минуту им принесли две пары довольно сношенных опорок. Спустившись по трапу на пристань, они последовали за своим освободителем.

Глава 14

Каравелла «Беллинда» под косыми «латинскими» парусами резво шла в крутом бакштаге[29] навстречу заходящему солнцу. Константин стоял прислонившись спиной к кабестану[30] в носовой части судна и смотрел на покрытые густым лесом горы, проплывавшие по правому борту. Краем глаза он следил за Борисом, спорящем о чем–то со шкипером, который на этом маленьком судне являлся также и штурманом.

Прошло уже три недели с момента их освобождения. И каждый из этих дней был лучше чем предыдуший. Когда, следуя за Шимоном, они пересекли припортовый рынок, где проходилось проталкиваться сквозь толпы гомонящих людей, орущих ослов и флегматичных верблюдов, и углубились в узкие, пыльные улочки средневекового Алжира он едва тащил ноги от слабости и жары. Но едва они прошли через калитку в высокой глинобитной стене, ему показалось, что он попал в местный филиал рая. Они очутились в тенистом дворике, мощенном каменными плитами. В середине дворика тихонько журчал выложенный изразцовыми плитками фонтан. Фиговые деревья по обеим сторонам фонтана были густо усыпаны спелыми плодами. В глубине стоял двухэтажный дом с верандой обвитой виноградной лозой. От контраста у Кости закружилась голова и он схватился за плечо Бориса, чтобы устоять на ногах. После того, как они умылись, переоделись и сытно поели он почувствовал себя намного лучше. Купец их не беспокоил, но ближе к вечеру прислал доктора, который сменил повязки и смазал их раны каким–то приятно пахнущим бальзамом. Борис немедленно вступил с ним в дискуссию на ладино и на этот раз Константину пришлось довольствоваться бессловестной ролью. Оба собеседника остались исключительно довольны друг другом и доктор уходя пообещал, что непременно вернется, чтобы продолжить эту занимательную беседу, хотя пациенты не особенно нуждаются в его услугах. Как позже Гальперин объяснил Косте, он выяснил, что мазь эта сделана на основе цветочных масел и прополиса, так что можно не опасаться, что от нее станет хуже, а дискутировали они по поводу микробиальной причины заболеваний. Борису почти удалось убедить своего оппонента. Дело осталось за малым — сконструировать микроскоп и показать.

Пару дней их никто не трогал. Шимон умотал куда–то по своим делам и друзья отъедались и отсыпались. Последствия контузии практически исчезли и даже заикание у него прошло. Пятерка слуг, выполнявшая все работы по дому, в разговоры не вступала и на все просьбы отвечала односложно. Кроме них в доме жила еще какая–то женщина статусом повыше — толи жена, то ли любовница. Друзья видели ее мельком всего пару раз. Её стройная, миниатюрная фигурка с кружевной шалью, покрывающей голову и плечи, мелкала на галерее второго этажа. Вниз в их присутствии она не спускалась и к общению не стремилась.

Вернулся Шимон в пятницу перед заходом солнца и утащил с собой Бориса. Обратно тот пришел уже в темноте и в слегка растепаных чувствах. Оказалось, что водил его Бен Эзра в синагогу на субботнюю молитву. Борис переживал, что он там чуть было не прокололся. По окончанию службы его расспрашивали про каких–то деятелeй еврейских общин Каира и Александрии о которых он понятия не имел. После чего выразили сомнения в его еврействе и в том, что он родом из Яффо, поскольку он и не слышал о столь известных цадиках[31], бороду он бреет, ладино владеет не слишком свободно и даже иврит у него какой–то не такой. Выкрутился Борис, спустив штаны и предъявив материальные доказательства, а также тем, что описал в подробностях береговую линию и достопримечательности Яффо и Хайфы. А то что не знает об этих мудрецах мотивировал тем, что последние пару лет в основном провел в море.

Следующим вечером, когда стемнело, присланный за ними слуга проводил их в кабинет Бен Эзры. Тот пребывал в благодушном настроении, полулежа на подушках перед низким маленьким столиком с бутылкой вина перед ним. Пригласив их сесть, он налил им по стаканчику мансанильи и поинтересовался их дальнейшими планами. Когда Борис начал излагать, что они хотели бы приобрести или построить корабль и заняться торговлей, Шимон рассмеялся.

— И на какие средства ты предполагаешь корабль купить? — в голосе купца звучала явная издевка, — У вас же ничего за душой нет. Не знаю какие цены в Яффо, но здесь приличная каррака не меньше трехсот динаров стоит.

— В Яффо дороже — там лес привозной, — Борис задумчиво почесал в затылке, реальных цен он конечно не знал, — а деньги придется одолжить. Заработаем — отдадим.

Шимон опять засмеялся и плеснул себе еще вина.

— Кто же тебе в долг даст? Под залог собственной шкуры больше трех динаров не дадут. Я вот вас двоих выкупил за девять динаров, а ты мне стократную прибыль пообещал. Если я, к примеру, тебя шкипером найму, ты семь лет девятьсот динаров отрабатывать будешь. Это еще если каждый рейс прибыльным будет. А в противном случае, все десять.

— А мы не руками зарабатывать будем, а головой, — несколько обескураженный перспективой, Борис тем не менее не терял присутствия духа, — Я же говорил, что мы много знаем. Если согласишься еще немного денег вложить, прибыль я тебе обещаю.