Владимир Владко - Аргонавты вселенной (редакция 1939 года) Страница 44

Так продолжалось до тех самых пор, пока путешественники в скафандрах не начали своего восхождения вверх, на скалы. Тогда Василий, окончательно увлеченный впечатлениями от необычайного путешествия, просто забыл о своем обещании аккуратно извещать Николая Петровича обо всем увиденном.

Николай Петрович еще раз усмехнулся и вздохнул. Какая это прекрасная пора жизни — юность!.. Время, когда все представляется совсем не таким, как потом, когда человек становится вполне зрелым, а особенно — когда начинает стареть. Время, когда человек мгновенно отзывается на все, что его окружает, что влияет на него…

Сильно болела голова. Резкий удар головой о пульт, когда ракетный корабль падал на Венеру, дал свои последствия. Николай Петрович уже не так молод, чтобы его организм не реагировал некоторое время на сотрясение. Беда, беда, он никак не рассчитывал столько времени оставаться в каюте…

Рындин проверил повязку на голове. Ничего, еще сутки, двое, — и все будет в порядке. Что же делать, пока этот юноша вспомнит свое обещание рассказывать по радио обо всем увиденном?

Больше всего беспокоил Николая Петровича анализ состава воздуха на Венере. Не произошло ли все-таки какой-нибудь ошибки? Ведь пятнадцать процентов углекислоты — это такое существенное обстоятельство, которое может очень и очень усложнить всю работу путешественников. Вот почему академик хотел обязательно провести анализ вторично.

Это отняло у него около получаса напряженной работы, точнейших вычислений. А закончив работу, Николай Петрович откинулся на спинку кресла и несколько раз задумчиво постучал кончиками пальцев по столу. Ничего утешительного, ничего…

Правда, в воздухе Венеры не было каких-либо примесей, которые могли бы отрицательно влиять на организм человека; ничего такого, с чем не был уже знаком земной человек. Тот же самый кислород, углекислота, азот, ничтожная примесь аргона, неона, криптона. Все это так, но суть дела была в углекислоте.

Земной воздух имеет в своем составе всего только 0,03 процента углекислоты. Три сотых… Воздух Венеры, как окончательно установил Рындин, — 15,5 процента. Невероятное, неслыханное количество!.. Следовательно, человек может дышать таким воздухом лишь очень ограниченное время. Рындин прикинул в уме: дыша воздухом Венеры, человек все время будет ощущать недостаток кислорода, это вынудит его делать глубокие, почти конвульсивные вдохи и выдохи. Так будет продолжаться минут пятнадцать. А затем… затем человеческий организм, которому все это время не хватало кислорода, начнет проявлять признаки отравления углекислотою. Появится так называемая асфиксия, задушение человека. Сначала затуманится ум, ослабеет слух, угаснут рефлексы, остановится дыхание и, наконец, прекратится деятельность сердца.

Опустив голову на руку и невнимательно посматривая в окно навигаторской рубки, Рындин думал. Разумеется, если кто-нибудь из путешественников выйдет из ракеты без скафандра на несколько минут, — это его не затруднит. Человек только будет тяжело дышать. Но это можно делать лишь несколько минут. Дальше уже небезопасно. Следовательно, все работы снаружи нужно проводить в скафандрах. Это, безусловно, очень усложнит поиски элементов.

Николай Петрович машинально подумал: Сокол не ошибался, когда так уверенно предсказывал, что на Венере должно продолжаться что-то похожее на земной юрский период. Растительность Венеры почти такая же, какая была на Земле во времена юрского периода. Что же касается животных — тут дело несколько иное. Насколько известно геологии и палеонтологии, на Земле в те времена не было такого грандиозного количества насекомых. Однако, это, разумеется, лишь предположение. А может быть, и на Земле было то же самое?.

Вполне возможно, что чрезмерное количество углекислоты в воздухе Венеры отражается и на развитии жизни животных. Ведь животные дышат так же. И вот, их организмы, приспособляясь к этому чрезмерному количеству углекислоты, должны были как-то измениться — вполне вероятно, что и сами животные приобрели формы, отличные от земных. Разве не доказательство этому — то ночное чудовище, которое заглядывало в окна ракетного корабля? Как, например, дышит это чудовище? Ой! Что это такое?..

Раздвигая стволы деревьев, беспощадно ломая на своем пути зеленые папоротники и низкорослые пальмы, по склону ущелья ползло удивительное огромное создание. Передняя его, коричневая и блестящая часть напоминала рака — только неслыханной величины. Длинные тонкие усы нервно изгибались, словно ища чего-то в воздухе. Черные блестящие глаза повертывались во все стороны. Они сидели в углублениях твердого панциря, покрывавшего голову и всю переднюю часть чудовища. Броненосец с головой рака — вот на что было похоже чудовище!

Широкие лапы, как гребни, словно пытались расчесать лес; становясь на почву, они поворачивались, каждая в свою сторону, глубоко разрывая землю и вырывая из нее растения. Но такими были только передние лапы. Задние были значительно меньше, они едва виднелись из-под продолговатого жирного пухлого туловища, заканчивавшегося третьей парой длинных лап с острыми когтями на концах. Чудовище ползло вниз к ракете.

Сжав руками края пульта, Николай Петрович следил за чудовищем. Казалось, оно было величиною с двух слонов.

— Не менее десяти метров в длину, — прошептали губы Рындина.

Чудовище медленно ползло. Оно чего-то искало. Длинные усы его безостановочно шевелились, изгибались в воздухе. Дотронувшись до какого-нибудь ствола, усы неудовлетворенно откидывались в сторону, продолжая свои поиски. Но вот ужасное создание изменило направление своего движения. Его усы потянулись к ракете. Еще миг — и чудовище исчезло из поля зрения Николая Петровича, зайдя куда-то вправо от окна.

Рындин быстро повернулся, чтобы перевести рычаги управления перископами и увидеть чудовище опять. Но не успел он сделать это, как страшное сотрясение бросило его назад, в кресло. Раз за разом что-то ударяло по хвостовой части ракеты. Как бы гигантский молот избрал себе ракетный корабль наковальней. И после каждого такого удара нос ракеты опускался ниже и ниже, как нос корабля, медленно погружающегося в воду.

Раздраженное чем-то чудовище бешено колотило по ракете лапами, пытаясь разбить ее. Другого объяснения не могло быть.

Еще несколько секунд — и Рындин овладел собой. Нужно было что-то делать, как-то спасаться. Но как?

Решение создалась моментально. Николай Петрович, давно выброшенный из кресла, цепляясь за петли, ударяясь о стены и двери, почти падая от тяжких толчков, добрался вновь до пульта управления. Несколько быстрых движений, несколько поворотов рукояток. Включен ток, поданы небольшие порции прототротила в боковые дюзы. Еще мгновенье — и два взрыва один за другим встряхнули корабль. И сразу стало тихо. Рындин включил боковые перископы.