Леонид Юзефович - Поиск-83: Приключения. Фантастика Страница 44

Путеводная искра над горой замигала: световые оргии в ночной степи, видимо, не очень желательны. Иван погасил пульсатор и стал собирать сухие сосновые ветки, посматривая на небесную искорку, — уж костер-то развести ему, надеюсь, позволят. Ветки он полукругом навалил перед валуном, поджег и взглянул в сторону горы. Искра молчала. Можно!

На поляне снова появились волки. Они с воем носились вокруг Ивана, не смея, однако, приблизиться. Укусы огня им были знакомы. Минуту спустя, привлеченная какой-то более доступной добычей, стая метнулась в сторону и утонула в черном травянистом море.

Теперь можно отдохнуть. Убежище надежное. Сзади — отвесная стена валуна, спереди защищали красные клыки огня. Иван подбросил в костер еще веток, прислонился к камню и не заметил, как заснул.

Проснулся, когда закрытых век коснулись первые солнечные лучи. Черный комбинезон был усеян серым пеплом угасающего костра. Иван стряхнул пепел, встал и с наслаждением потянулся. Сон был коротким, но на редкость освежающим. Вязкая одурь в голове исчезла. Хроношок кончился, адаптация к чужой эпохе, видимо, завершилась.

Спешить было некуда. Иван присел на камень около валуна и взглянул вверх. По синему небу ветер гнал белую пену облаков. Ниже их, километрах в трех от земли, тихо и неприметно для непосвященных тлела искорка. Теперь Иван знал о ней все.

Миллиарды киловатт энергии потребовалось, чтобы крохотный, величиной с орех, фотонно-позитронный сгусток втиснуть в эту эпоху. В институте времени назвали его хроноглазом.

Иван вспомнил, с каким волнением сотрудники «Хроноса», столпившись у экрана, ждали, что откроется в ареале. На первых порах многое делалось почти наугад.

Знали только, что хроноглаз «втиснули» в каменный век. Но куда? На какой материк? А вдруг хроноглаз повиснет над океаном? Тогда все пропало: много ли сведений выудишь из воды? А если джунгли или тайга? Тоже радости мало.

— Хотя бы полупустыня, — напряженно шептал глава «Хроноса» Октавиан. — Хотя бы она…

Но вот экран засветился, и все увидели холмистую равнину с редкими рощами. В густых травах качнулись рога, а на сухой пригорок неожиданно выскочила антилопа.

И тут же раздался чей-то ликующий возглас:

— Саванна!

Сотрудники «Хроноса» ликовали, хлопали в ладоши.

И все в один голос кричали:

— Саванна! Саванна!

А может, точнее — лесостепь? Многое еще было неясным. Однако за распахнувшейся на экране зеленой равниной так и утвердилось не совсем точное, но поэтичное название — саванна. Ученые, правда, пока пользовались более скромным и скучным словом — ареал.

Яснов улыбнулся и помахал хроноглазу рукой. «Все в порядке», — так должны понять его жест друзья, оставшиеся в будущем. Еще вчера он сидел вместе с ними перед экраном и, глядя вниз с трехкилометровой высоты хроноглаза, видел круг первобытной саванны диаметром сорок километров. Это пространственные размеры ареала — области, доступной изучению и контролю.

Щелчок переключателя — и цветное изображение текущего — так называемого натурального — времени гасло. Вместо него на экране возникало плоское черно-белое изображение времени визуального или наблюдаемого. Оно давало возможность наблюдать, что было до времени натурального и как будут развертываться события после него. Десять лет назад от текущего (натурального) момента и столько же вперед — таковы размеры ареала во времени. Никто не в силах вмешаться в визуальное время, его можно только наблюдать. Высадка же в ареал возможна лишь в натуральный момент.

Иван глядел в небо, на зеленоватую искорку хроноглаза, и словно видел свой покинутый вчера мир. В институте времени сейчас такая же осень и такое же утро, как и здесь, в древней степи. Там протекает секунда — и здесь тоже.

Но расстояние между этими двумя натуральными моментами — тридцать восемь тысяч лет.

Сейчас там, перед экраном, наверняка сидит глава института «Хронос» Октавиан — друг и сосед Яснова. Октавиана в шутку так и называли Хроносом — богом времени, хотя ничего божественного не было в этом добродушном, располневшем человеке. Но зато он лучше других разбирался в капризном характере его величества Времени.

Вчера Хронос, нервничая и суетясь перед экраном, давал Яснову последние наставления:

— Смотри, как завтра («То есть уже сегодня», — мысленно поправил Иван) будут происходить самые важные, узловые события. Вот с Горы Духов около полудня уходит колдун Фао. Вон, видишь, его седая голова мелькает среди кустов. Жаль, что все в серых тонах, изображение мы видим завтрашнее, визуальное. Колдуна на горе не будет до следующего утра, что весьма кстати. Гора в твоем распоряжении. А вот, — Октавиан повернул тумблер на несколько часов вперед, — уже под вечер мальчишка Сан вслед за охотниками идет в саванну. Под лучами вечернего солнца хорошо видны в высоких травах его плечи и голова. Запомни речь мальчишки, его манеру поведения…

Иван кивнул. Он уже и без того в мельчайших подробностях мог восстановить в памяти облик этого десятилетнего заморыша с острым носиком, худыми щеками и густыми растрепанными волосами. Готовясь к рейду в прошлое, Иван особенно хорошо изучил, как будет протекать жизнь Сана сегодня, от начала до конца.

Конца… Иван болезненно поморщился, вспомнив, какой ужасный конец уготовила мальчику неумолимая история. Вчера на экране он не раз видел в инфракрасных лучах то, что непременно разыграется сегодня поздним вечером — уже во времени натуральном. До сих пор в ушах рев хищника и страшный, оборвавшийся крик Сана. А когда уйдет сытый тигр, налетят гиены…

Иван вскочил на ноги. Сидеть просто так, ничего не делая, он не мог. Двинулся в сторону горы, но, взглянув на замигавшую искорку, мысленно обозвал себя болваном. Туда нельзя — гора занята. На ней копошится колдун Фао, собираясь развести костер. Во всяком случае он должен быть там… Иван взглянул на часы, выждал три минуты и, когда стрелки показывали без десяти восемь, снова посмотрел на гору. В точно отмеренное время, секунда в секунду, над ней заколыхался столб дыма.

«История работает, как хронометр», — усмехнулся Иван и сел на прежнее место. Надо ждать. Ничего непредвиденного не случится, он успеет вовремя вырвать мальчика из пасти хищника. Но не для того, чтобы оставить здесь. В племени Сану места уже нет, иначе нарушится равновесие человеческой истории. Иван унесет мальчика к себе, в будущее.

Яснов вспомнил, как до хрипоты спорил, доказывая, что вряд ли это гуманно, что мальчик, не найдя своего места в гравитонном веке, будет испытывать нравственные муки. Ему возражали: мальчик отлично приживется. Хотя некоторый риск есть. Но он так незначителен, что совет «Хроноса» с уверенностью берет судьбу мальчика в свои руки.