Павел Комарницкий - Продолжение следует Страница 44

Мать гладит её по лицу, вглядывается.

— Я боюсь за тебя, Жанна. Ты у меня такая красавица! А сейчас ещё как будто краше стала… Лицо прямо прозрачное. И глаза у тебя сегодня такие…

Действительно, глаза девушки будто излучают внутренний свет. Душу трудно спрятать.

— Замуж бы тебе, дочка… Да никто теперь не женится почти. Парней мало, да и те воюют. Война, война, без конца и края война…

— Нет, мама, — девушка смотрит без улыбки. — Рано мне замуж. Сперва надо покончить с войной.

Женщина медленно осеняет себя крестным знамением.

Увесистый крылатый кулёк с шумом обрушивается мне на голову, волосы закрывают глаза (отросли, кстати, надо бы постричься…). Проснулась, Нечаянная ты наша радость… Она здорово поправилась за последнее время. Но я уже не опасаюсь за шейные позвонки — во-первых, изрядно натренировал шею, регулярно принимая на голову летающий груз, а во-вторых, у меня уже выработался условный рефлекс, шейные мышцы мгновенно напрягаются, и голова сама принимает удобное для посадки этой самой Радости положение. Вон на Земле африканские женщины с детства начинают привыкать, так что после замужества легко могут носить на голове даже собственного мужа.

— Зверь, ты мешаешь мне заниматься! — я щёлкаю пальцами, останавливая видеозапись. Зверь в ответ урчит, явно намекая, что никакие мои дела не могут служить оправданием. Режим питания нарушать нельзя!

«Ира, Ир…»

«Ау! Что случилось, любимый?»

«Наша общая Радость проснулась. Чем сегодня кормить?»

«Там в корзинке, прямо над «домовым», дашь ей сегодня розовый гриб. Там и тебе всего хватит, кстати»

«У тебя всё хорошо?»

Я чувствую её досаду.

«Какое там хорошо. Я загнала противников в угол, но они забаррикадировались, и не берут их никакие аргументы. Знаешь, сейчас мне кажется, что не только люди — лошадь Чалка намного разумнее этих… А ты ещё себя обзываешь балбесом»

«Скажи, у тебя сохранился перстень-парализатор? Один разок… Либо одумаются, либо сядут в каталку и не смогут участвовать в ваших конгрессах»

Шелестящий бесплотный смех.

«Во-первых, я сдала перстень, ещё там, на Земле. А во-вторых, на ангелов он так не действует, он же рассчитан на людей. А вообще идея стоящая… Надо подумать»

«Скажем Феде, твоему братцу. У них там в конторе народ головастый, неужто не помогут?»

Снова смех.

«Умница ты моя. Фонтан идей. Всё, главный враг выдвигается на рубеж атаки. Сейчас будет молоть чушь. Не отвлекай»

Я вздыхаю, снимаю с головы Нечаянную радость, осторожно отцепляя коготки. Зверёк сопит, но видя, что я направляюсь на кухню, успокаивается. Сейчас, сейчас, зверь.

Свет в кухне-холле-хозблоке ярко вспыхивает при моём появлении. В корзинке, накрытой чистым полотенцем, полно всяких фруктов и орехов, даже розовый древесный гриб имеется. И когда она всё успевает?

Нечаянная радость нетерпеливо возится в руках, облизывается. Держи, зверь… А мне нужно продолжать заниматься.

— … Да кто ты такая, девчонка, чтобы вот так впереться к дофину? Его высочество не принимает…

— Его высочество принимает.

Глаза солдата стекленеют, и девушка, по виду чистая поселянка, смело проходит в калитку, отстранив тяжёлую алебарду. Офицер даже не высунулся из караулки. Из рук вон у них тут поставлена служба. Как ещё этого дофина Карла не утащили в мешке, уму непостижимо…

«Илайя, внимание. У двери в покои дофина ещё два олуха, спят стоя. Справишься?»

«Должна»

«На всякий случай приготовь парализатор»

Илайя-Жанна сжимает тонкую руку в кулачок. На обманчиво-хрупком пальчике блестит дешёвый серебряный перстенёк с непонятным камешком. Широко распахнутые глаза блестят в полумраке коридора, освещаемого зыбким светом горящих факелов. А вот и вход в апартаменты дофина. Два рыцаря, с ног до наплечной тыквы закованные в доспехи, стоят неподвижно, как статуи. Спят на посту, привалившись спиной к стене и опершись на двуручный меч. Жанна останавливается, сосредотачивается… Всё.

«Всё, Илайя. Спят. Мыслей никаких»

«А были?» — бесплотный смех.

«Ау, любимый! Ты как там?»

«Учу урок. Как дела у тебя?»

«Как я и говорила. Враг побит, победа за нами. Летящий над морем — он в этой парочке заводила и вдохновитель — выставлен на посмешище юной и очаровательной особой, хорошо тебе знакомой. Примкнувшие было к нему союзники, видя беспомощность сюзерена, раскаялись и нанесли ему мощный удар в спину. В общем, всем весело»

«Полный но пасаран, как сказал бы Коля-Хруст. Когда уже ты прибудешь?»

«Скоро. Теперь уже скоро, правда. Что ты смотришь?»

«Про Жанну Д'Арк»

Я чувствую, как она мрачнеет.

«Тогда смотри внимательно. Не торопись»

Гулко ухнула тяжёлая бомбарда, окутавшись дымом. Каменное ядро, стремительно уменьшаясь в размерах, понеслось к воротам. Удар! С грохотом валится расколотый подьемный мост, одна из створок падает вовнутрь, другая косо повисает на одной трёхпудовой петле.

— Славный выстрел, Перэн! За мной, дети Франции! За Родину! Вперёд!

— Виват Жанне! За Родину! Вперёд!! А-а-а-а!!!

Ревущая людская волна рвётся к разбитым воротам замка. Сверкают доспехи рыцарей, сражающихся сейчас в пешем строю, тускло отливают сталью нашитые поверх кожаных рубах пластинчатые кольчуги горожан и купцов. Но большинство бойцов одеты в рванину и вооружены чем попало — косами, перекованными в копья, тяжёлыми цепами, кузнечными молотами… И нет сейчас между ними разницы, между рыцарями и горожанами, между крестьянами и купцами… Все они сейчас сыны Франции, и они сражаются за Родину.

— А-а-а-а!!! Бе-е-е-й!!!

Дождём сыплются длинные стрелы, английские лучники бьют умело и точно. Но разве остановишь такой поток? Однако, что же медлит Де Мец… Давай, Жан…

Стрела бьёт в грудь, и сталь доспехов не выдерживает удара. Больно… Надо же, как больно…

«Илайя, выходи из боя! Назад, я сказал!!»

«Заткнись!!!»

— Жанна?.. — рядом чьи-то лица, бородатые и совсем молодые.

— А ну, прекратить! К воротам! — рука скользит по окровавленному древку. Есть ли на наконечнике зубцы? Сейчас узнаем…

Рывок! В глазах огненные колёса. Точно, вот они, зубцы…

— Да перестаньте меня лапать! К воротам!!!

— Виват Жанне!! Вперё-о-о-од!!!

Болты арбалетов стальной метлой проходят по бойницам, разом прекращая ливень вражеских стрел. Молодец, Жан…

В воротах щёткой торчат копья англичан, и первые из бегущих просто нанизываются на острия. Но яростная лавина не замечает этого, на ходу сминает заслон и потоком вливается в ворота. С гулом падает вторая створка, ещё державшаяся на одной петле, накрывая собой англичан и французов — кто попал…