Дмитрий Раскин - Судьба и другие аттракционы (сборник) Страница 44

— Благоговение гирэ перед гармонией и пред ее невозможностью. Да, оно разное, конечно же. Но Сури пытался обрести глубину и там, и там, и там… Сури знал, что он для бытия.

— Это его онтологическое бескорыстие, — говорит Марк, — а это наше жалкое рабство у самих себя.

— У своего Добра, — кивнула Стоя.

— То, что я сделала, — Стоя заставляет себя смотреть на трупы. Ребенок так и лежит, улыбаясь, мозг на его щеке уже засох. — Не искупить. Я понимаю. И когда, — она подбирала слово — «делала» — понимала. Тебе, — она обращается ко мне, — было бы проще, если б все это сотворил догматик одержимый. Так можно было бы вывести кое-какую мораль, но вот получилось, что я. А как, скажи мне, искупить и в то же время знать, что я права? А придется, придется, ведь так?

Правота раздавит меня, я знаю. Но от этого она не перестанет быть правотой именно.

— Ты уничтожила человечество целой планеты, — у Марка уже нет силы на крик и гнев. — Это правда. И только это. А всё остальное лирика. Эти люди были схожи с нами генетически. Наши братья по спорам жизни, так?

Стоя с каким-то ужасом смотрела на Марка. Смотрела долго. Наконец сказала:

— Если ты… Если ты только тронешь гирэ!

Марк изумился ее словам. Через мгновение, мне показалось, он понял — она права. Он действительно может пойти и убить. Только до слов Стои он этого не сознавал.

Вот то, чего не написал и не напишет Гордон. Все материалы по экспедиции на планете гирэ стерты Стоей Лоренс. Кегерн и Гордон, очевидно, были поставлены перед фактом. Я не стал записывать это в «дневнике консультанта».

Всюду мухи. Огромные, блестящие. Облепили кровь. Кровь из-за них теперь стала другого цвета. Глазницы тоже залеплены мухами — глаз теперь нет ни у людей на лугу, ни у Сури. Мухи набились в мясо. Кишат в каждой ране. Всюду ползут муравьи, термиты, что-то еще в этом роде. Откуда их столько? Планета, в отличие от Земли, не была планетой насекомых. Воздух становится жирным и приторным. В небе стервятники. Их мы тоже никогда не видели прежде. Парят в вышине, дожидаются, когда мы уйдем. Парят по-хозяйски, неторопливо. Они уверены, что мы уйдем… В самом зените, друг за другом, по кругу. По часовой стрелке. Будто это отсчет каких-то новых времен для этой земли.

У нас не хватило сил ни попрощаться, ни сказать гирэ правду. Вообще ни на что нас больше уже не хватило здесь. Наши приготовления на «Возничем». Где-то вдалеке жалобно трубит Айешка. Марк решает досрочно задраить люк.

5 декабря 2303 года по земному календарю экипаж в составе убийцы, несостоявшегося убийцы и астронавта на грани умопомешательства стартовал со своей прародины.

Часть II Сверхцивилизация

13. Искусственная гравитация

Снова в космосе. Космос как способ бегства? Мне вспомнилось, у Достоевского персонаж с воображением рассуждает, что если бы он совершил какую-то невероятную мерзость на Луне, на другой планете и вернулся б на Землю — его сжег бы стыд за то, что было там, на Луне? Как— то примерно так, надо будет посмотреть в «библиотеке» (у нас все книги, что выходили на земле с XIV по XXII век на полусотне дисков).

А мы тогда были уже от планеты Гирэ на расстоянии, в двести тысяч раз превышающем удаленность персонажа Достоевского от Луны.

Процесс адаптации к искусственной гравитации корабля прошел неплохо — гораздо легче, чем в первый раз.

— У «искусственного» есть свои преимущества перед земным тяготением, — шутит Стоя.

— Безусловно, — подхватываю я, — если б на Земле этак, нажал кнопочку и яблоко вообще не упадет на голову Ньютону. (Мы иногда в самом деле развлекались: повернешь рычаг и Стоя с трудом отрывает от столика чашку кофе.)

— Что же, приступим, — Марк открывает «совещание». — Из всех планетных систем, обнаруженных нами в этом замечательном звездном скоплении, — если б он знал тогда, насколько оно «замечательное», — мы реально сумеем обследовать только три. И еще к трем пошлем свою автоматику. Выбор определен местоположением, то есть мы начнем с ближайших к нам звезд.

— Ими и закончим. — Стоя язвит чисто механически, по привычке.

— Ресурс экспедиции — десять-двенадцать лет. — Марк говорит то, что знает из нас наизусть каждый. Говорит то, что уже говорил здесь бессчетное множество раз. Видимо, он считает, что сама «повторяемость», банальность должны успокаивать нас. — С учетом прожитого на Гирэ, — он произносит название планеты теперь уже спокойно. Не подчеркнуто спокойно, а просто спокойно, без сбоя дыхания, без учащения пульса. — Нам осталось восемь лет полета (должен быть небольшой запас, вдруг мы увлечемся чем-нибудь на одной из планет). Восемь здешних лет. Если опять же добавить сюда наше время на Гирэ — это будет равняться ста земным годам. А потом выходим из скопления, — мы, конечно же, не знали тогда, что его прозвали «Медеей», — ложимся в анабиоз, — сто лет пролетят незаметно. — Марк усмехается. — «Как один день». И вот уже «Земля, здравствуй!» Почести, отчет перед НАСА и все такое.

— Надеюсь, там все на своих местах, — мрачно кивает Стоя.

Мы всё так еще и не знаем, почему у нас нет связи с Землей.

Но мы (только не сразу поняли это!) привыкли к отсутствию связи. Оказывается, можно! А у нас так и не появилось ни одного более-менее логичного объяснения. В пандемии, нашествия инопланетян или космические катастрофы мы не верили. Земля покинута нами в век оптимизма и некоторого (как я теперь понимаю) преувеличения земных возможностей. Пандемии бывают только в исторических книгах и фантастических фильмах. Метеорит или же астероид давно уже перестал быть катастрофой — только лишь обстоятельством. Инопланетян, теперь мы уже точно знаем, нет. За исключением гирэ. (Здесь все-таки что-то переворачивается у тебя внутри.) Марк видел, точнее, пытался видеть в том факте, что мы привыкли к отсутствию связи с Землей, некий позитив. Что-то вроде: научились жить в ситуации необъяснимости. Сейчас, мне представляется, в этом было мужество Марка, а тогда это казалось фальшью. Но мы действительно жили, продолжали свое в «необъяснимости», хотя чувствовали, что и за это еще предстоит заплатить.

— Таким образом, — продолжает Марк, — мы вернемся на Землю через триста лет после старта. Интересно, мои потомки сумели приумножить мое состояние? У них было время.

— Ты уверен, что они поделятся с тобой? — я подыгрываю Марку.

— Я так составил бумаги, что у них нет выбора.

— Значит, ты вернешься на Землю, чтобы принять участие в судебном процессе, — говорит Стоя.