Вогт Ван - Блеск грядущего Страница 44

Абсолютный мрак.

Когда он пришел в себя, то лежал уже — все еще совершенно одетый — на диване своего кабинета.

Орло моргнул, когда до него дошло, что уже совершенно светло, и где он сам находится.

Он уселся и увидел… фантастика!…

На каждой пластиковой стене, на каждой стеклянной поверхности были изображения живого Мартина Лильгина.

XXI

Чувствует ли диктатор некий шок, когда понимает, что его все предали, и близится крах? Краснеет ли он при этом? Сжимается ли у него все внутри?

Может ли быть такое, когда приходит Большой Страх? Когда все говорит: «Ну все, тебе конец!»

А что с недоверием — может ли прийти оно? Когда думаешь: «Не верю! Такого со мной произойти не может! Только не со мной».

И правда, кое-кто может иметь в себе безумие древнего священного права королей, представления, что ты какой-то необычный, что все силы, какими ты располагаешь, должны немедленно быть предоставлены тебе по первому же требованию…

Но обычно, все они поступают в зависимости от того, кем на самом деле являются.

Никто не знает всего этого наверняка.

На пластиковой стене, которую Орло увидел первой, было заметно, что Лильгин уже немного освоился с необычной ситуацией и даже попытался привести себя в порядок.

Он слегка улыбался. Напевал, когда брился. Затем закончил одеваться.

Потом прошел в свой кабинет и уселся за свой знаменитый стол. За этим столом он завтракал и обедал.

Стол! Он был знаменит тем, что в тех редких случаях, когда диктатор обращался ко всему миру, телекамеры первым делом показывали стол. На нем справа и слева высились бумаги. А когда камера поднималась вверх, диктатор глядел в объектив с рассеянным выражением человека, которому так много еще нужно сделать.

На сей раз, усевшись за стол, он сказал:

— В 10 часов утра по восточному стандартному времени я выступлю с заявлением. А до тех пор я буду занят со всем этим.

Лильгин улыбнулся и указал на груды документов.

После этого он взял из стопки верхний лист, просмотрел его, вызвал секретаря — который, совершенно окаменев, сидел тут же — и стал диктовать письмо. Похоже, что секретарь (молодой мужчина) чувствовал себя неловко. Но Лильгин не обращал на это никакого внимания, продолжая диктовать… нечто об изменениях в колхозных уставах.

Потом он отослал помощника с приказом немедленно отослать письмо. После этого Лильгин стал читать документы. Чуть позже ему принесли завтрак. Он ел и читал одновременно, как делают многие, не желающие терять времени на будничные потребности.

Ровно в десять часов он поднял голову, улыбнулся и сделал следующее заявление:

— Товарищи, рабочие, все те, кто поддерживает Новую Экономическую Систему. Я представляю, как все вы были удивлены сегодня утром, когда увидели мое изображение на одной или другой стене своего дома.

Меня уже уговаривали, вопреки даже моему убеждению — но не окончательному — провести это испытание в течение неопределенно долгого времени, имея в виду (улыбка), что мы не должны знать, как долго будет оно продолжаться.

Идея эксперимента такова: все граждане, товарищи, рабочие имеют право следить за действиями правительства. Ведь всегда ходят слухи, будто в высших правительственных кругах вечно проводится какая-то секретная деятельность, предпринимаются какие-то действия, о которых широкая общественность не информирована. И так далее, и тому подобное. Все вы знакомы с подобными разговорчиками. Вы узнаете подобные вещи из разных источников. Часть этих источников — действительно простые люди, и таких на планете большинство: трудолюбивые, законопослушные, желающие улучшить условия своего труда. Другие же источники подобных слушков уже не столь невинны. У таких людишек имеются свои злые мотивы, через какое-то время с ними становится трудно, и тогда работники безопасности занимаются ими, согласно закону, который каждый может прочитать и проверить мои слова в любой общественной библиотеке.

В любом случае, с введением в строй этого волшебного изобретения все мы получили возможность — я уже говорил об этом — самому судить о работе правительства, час за часом и день за днем.

Поскольку все это находится в стадии эксперимента, логика подсказывает, что изображения будут наблюдаться и днем и ночью. Надеюсь, вас не удивит, что я буду выключать свет, когда буду раздеваться или пойду в туалет в полнейшей темноте. Я прошу всех вас относиться ко мне с уважением и не подглядывать за мной в такие моменты.

На этом пока я заканчиваю свое сообщение. Когда я буду готов сделать следующее, я объявлю об этом дополнительно. Спасибо всем вам. Я не желаю вам доброго дня, потому что, как все вы видите, я вас не покидаю. Поэтому, давайте я скажу так:

Дамы и господа, следите за работой правительства. У вас есть возможность узнать каждую мелочь, каждую бумажку, что проходит через мой стол год за годом. Но я могу заявить вам прямо сейчас, что это не очень-то увлекательное занятие. Но оно необходимо и занимает все время.

Это было заключение. Улыбка на знаменитом лице задержалась на несколько мгновений дольше обычного. Затем он махнул в знак приветствия рукой, и в то же время его голова склонилась, а глаза начали бегать по строчкам следующего документа.

Тем самым была сделана видимость того, что Мартин Лильгин, диктатор всей Земли вернулся к своим многочисленным занятиям.

Во время всего выступления Орло чувствовал себя совершенно замороченным. Он слушал, совершенно сбитый с толку, не зная, что и делать, куда бежать.

Когда речь диктатора завершилась, Орло поспешил к своему тайному проходу, направляясь в главную часть Коммуникационного городка, но, обогнув мраморную колонну, наткнулся на баррикаду, охраняемую учеными.

Одного из них он знал по Седьмому столу — китайского астронома Джимми Хо.

Тот предупредил его:

— Не приближайтесь, Орло.

Юноша был совершенно сконфужен этим, но остановился.

— Что происходит? И что здесь случилось?

На объяснения понадобилось какое-то время.

— Кто-нибудь был убит при этом?

— Несколько несчастных парней в форме. Вчера они завалились в столовую во время обеда и собирались показать, какие они все крутые со своими пушками. Вот почему мы стоим здесь, и не собираемся никого пропускать в определенные части Коммуникационного городка. Но я знаю, что в наших холодильниках запасов только на два дня. Поэтому я могу оценить то время, которое мы сможем здесь продержаться дней на шесть, не больше.

— Не будьте смешным, — сказал Орло. — Должно быть это какая-то ошибка. Ведь, в конце концов, я нахожусь здесь. А если кто-то что и натворил, то он делал это незаконно. Мы наведем порядок.