Гарри Гаррисон - Мир Родины Страница 45

– Я буду следить. А ты не волнуйся.

– Это все, на что я способна.

Холод начал забираться под тяжелую одежду. Наконец, длинная, резко очерченная фигура появилась под фонарями.

– Здесь, – сказал Ян.

Света, отраженного фонарями, было более чем достаточно, чтобы указать им тропу среди обломков. Они миновали развалины, затем перелезли через низкую ограду. После этого было ожидание в холодной тьме, пока трейлер остановится. Дверца распахнулась.

– Бежим! – сказала Сара, бросаясь к ней.

Как только они забрались внутрь, дверца захлопнулась, и огромная машина с рокотом ожила. В кабине было тепло – просто замечательно. Водитель – крупный мужчина, едва различимый в темноте.

– Чай здесь в термосе, – сказал он. – И сэндвичи. Можете вздремнуть, если хотите. Остановок не будет до пяти часов, пока не доберемся до Лебяжьего моря. Я вас высажу перед тем, как Безопасность явится с проверкой. Вы знаете путь оттуда?

– Да, – сказала Сара, – и спасибо вам.

– Всегда пожалуйста.

Ян не думал, что сможет заснуть, но тепло и ровная вибрация кабина убаюкали его. Следующее, что он услышал, было шипение воздушных тормозов, когда водитель остановил машину. Снаружи было еще темно, хотя звезды были здесь ярки и чисты. Около него, свернувшись, спала Сара, и он погладил ее волосы – будить ее было жаль.

– Приехали, – сказал водитель.

Она мгновенно проснулась и открыла дверь в момент остановки.

– Счастливо, – сказал водитель. Затем дверь лязгнула, и они остались одни, дрожа от предрассветного холода.

– Прогулка согреет нас, – сказала Сара, шагнув вперед.

– Где мы? – спросил Ян.

– Возле Лебяжьего моря. Мы направляемся в порт. Если распоряжения уже были отданы, мы пройдем на одно из рыболовных судов. Переплывем через море на ирландском судне. Мы уже с успехом пользовались этим маршрутом.

– А потом?

– Ирландия.

– Конечно. Я имею в виду будущее. Что будет со мной?

Она молчала. Они шли, и шаги громко звучали в темной тишине.

– Нужно было столько всего сделать, и так срочно, что я даже не успела подумать. Тебе могут помочь остаться в Ирландии под другим именем, хотя ты будешь там выглядеть очень подозрительно. Там очень много британских шпионов.

– Как насчет Израиля? Ведь ты же будешь там, не правда ли?

– Разумеется. Твоя техническая смекалка достойна уважения.

Ян улыбнулся в темноте.

– Уважения с меня хватит. Как насчет любви? Твоей, я хочу сказать. Я тебя уже спрашивал.

– Сейчас все еще не время для дискуссий. Когда мы выберемся отсюда, тогда...

– Ты хочешь сказать, когда мы будем в безопасности. А будет ли это когда-нибудь? А может быть, тебе запрещено влюбляться на работе? Или ты претендовала на известное сотрудничество?..

– Ян, прошу тебя. Ты причиняешь мне боль, да и себе тоже. Я никогда тебе не лгала. Я занималась с тобой любовью не для того, чтобы завербовать. И это делала по той же самой причине, что и ты. Мне этого хотелось. А сейчас давай не будем говорить об этом. Самое опасное еще впереди.

Была ясная и холодная заря, когда они шли по городу. По улицам уже спешили первые пешеходы Полиции не было видно. Безопасность здесь так сильна, но не столько, как в Лондоне. Они свернули за угол, и там, в конце обледенелой улицы, была гавань. Смутно виднелась корма рыболовного траулера.

– Куда нам? – спросил Ян.

– Вон в ту дверь, в контору. Они там уже должны знать.

Когда они приблизились, дверь открылась, и человек, вышедший из нее, повернулся лицом к ним.

Это был Сергуд-Смит.

Какой-то ужасный миг они стояли неподвижно, глядя друг на друга. Рот Сергуда-Смита изогнулся в слабую и невеселую улыбку.

– Конец пути, – сказал он.

Сара сильно толкнула Яна; тот поскользнулся на льду и упал на колени. В то же мгновение она выхватила из кармана пистолет и дважды, очень быстро, выстрелила в Сергуда-Смита. Он развернулся на месте и рухнул. Ян еще пытался вскарабкаться на ноги, когда она повернулась и побежала по улице.

Но проход уже перегораживали полицейские из Службы Безопасности, преградив ей путь и подняв оружие.

Сара выстрелила на бегу, затем еще и еще раз. Они ответили частым огнем, и она, скорчившись, упала.

Ян подбежал к ней, не замечая нацеленных пистолетов, и поднял ее на руки. На щеке ее был подтек грязи и крови, и он вытер его. Глаза ее были закрыты, и она не дышала.

– Я не знал, – прошептал Ян, – я не знал...

Он прижал к себе неподвижное тело, прижал крепко, не сознавая даже, что плачет. Не видя кольца полицейских. Не замечая Сергуда-Смита, который тоже стоял здесь, вцепившись в плечо пальцами, между которыми текла кровь.

22

Комната была белая: стены, потолок и пол. безукоризненная и бездушная. Два кресла тоже были белыми, так же, как и плоский стол, поставленный перед ним. Стерильность и холод напоминали каким-то образом больницу, но это была не больница.

Ян сидел в кресле; руки его лежали на столе. Одежда на нем была белая, в белых сандалиях были ноги. Кожа его была очень бледна, словно решила служить владычествующей здесь белизне. Лишь красноватые круги вокруг глаз резко контрастировали с окружающей белизной.

Кто-то подал ему чашку кофе, и она покоилась на столе, зажатая в его пальцах. Он даже не пригубил, и кофе остыл. Глаза в красных кольцах невидяще глядели в пространство, хотя пространства не было, так как в комнате отсутствовали окна. Открылась дверь, и вошел служитель, весь в белом. В руке он держал резиновый подкожный шприц, и Ян не протестовал, или даже не заметил, когда служитель приподнял его руку, и лекарство сквозь кожу было введено ему в вену.

Служитель вышел, но оставил дверь открытой. Он тут же вернулся с таким же белым креслом, которое поставил на другую сторону стола. На этот раз он закрыл за собой дверь.

Прошло несколько минут прежде, чем Ян напрягся и огляделся, затем взглянул на свою руку, словно впервые заметив, что держит в ней чашку. Он поднес ее ко рту и сделал глоток, поморщившись – жидкость была холодной. Когда он отодвинул чашку, вошел Сергуд-Смит и сел в кресло напротив.

– Ты способен меня понимать? – спросил он.

Ян нахмурился на секунду, затем кивнул.

– Хорошо. Ты получил укол, который должен был тебя слегка освежить. Боюсь, некоторое время ты был без сознания.

Ян попытался что-то сказать, но вместо этого разразился кашлем. Шурин спокойно подождал. Ян вновь попытался. Голос его был хриплым и неуверенным

– Какой сегодня день? Ты можешь мне сказать какой сегодня день?

– Это не важно, – сказал Сергуд-Смит, махнув рукой. – Какой сегодня день, где ты находишься – все это не имеет значения. Нам предстоит обсудить с тобой кое-что другое.