Елена Федина - Призрак Малого Льва Страница 45

— Что-то мне как-то безрадостно лезть в эти казематы. Меня такая красотка ждет в постели и теплая ванна, а я тут всякой ерундой занимаюсь.

— Ванна твоя не остынет. Красотка, надеюсь, тоже.

— Ладно, пошли.

Небо было звездное. Большая ущербная луна и крохотный Кампий дружно освещали разрытую землю и стройными рядами застывшую технику. Ольгерд шел и смотрел на маленькую луну. Как будто весь мир сосредоточился в этом ярком пятнышке, забредшем в созвездие Толкователей снов. Какой там была Риция! Как сияли ее глаза под звездным куполом, как охотно отдавалось наслаждению ее послушное, гибкое тело, как жадно она его целовала и как яростно кусала в плечо. Это была сладкая боль, телесная. Теперь болит душа, вопит и кричит от возмущения, и ничего с ней, проклятой, не поделать.

Подземелье сразу пахнуло сыростью и холодом, отрезав от них и созвездия в ночном небе, и Кампий. Фонари вырывали из тьмы узкие, как кротиные ходы, коридоры и гладко срезанные пласты грунта. Как и договаривались, Ольгерд с Руэрто медленно отправились в сектор 2-15, где Кера видел призрака.

— Сколько раз ловил рыбу, — признался Нрис морщась, — но ни разу не чувствовал себя наживкой.

— Сколько раз ходил по этим коридорам, — тоже с отвращением добавил Ольгерд, — но никогда еще не было так гнусно.

— А я тебе говорил, что надо было опрокинуть по стакану.

Липкая жуть, несмотря на все волевые усилия, заполняла все существо.

— По бутылке, — усмехнулся Ольгерд.

Идти было недалеко. Они свернули в проем, ведущий в пещеру, возникшую в следствие обвала грунта, ничего интересного в ней не было, просто пустота и сырость. С потолка капало, под сапогами хлюпало и чавкало. Пахло плесенью.

— Веселое местечко, — поежился Руэрто, — даже присесть некуда.

— Умрем стоя, — мрачно пошутил Ольгерд.

Они обменивались нервными шутками, периодически прислушиваясь к жуткой тишине, в которой с нудной ритмичностью весомо и громко падали капли с потолка в лужу.

— По-моему, там кто-то ходит, — сказал Нрис, оглядываясь на проем, — слышишь?

— Нет.

— Шаги. И голоса.

Ольгерд замер. В полной тишине раздавался только стук капель.

— Ну что ж, начались слуховые галлюцинации, — заключил он, — осталось дождаться зрительных: красная мантия ползет по ногам, обтекает шею бедного Руэрто и душит, душит, душит…

— Иди к черту, — отмахнулся Нрис, — а если там в самом деле кто-то есть?

— Кто? — насмешливо взглянул на него Ольгерд, — ты можешь себе представить таких же идиотов, как мы?

— Я и нас-то плохо представляю. У меня вообще туго с воображением… Где он там, этот призрак? Два таких лакомых кусочка на блюдечке, а он зевает. Не голодный что ли?

Потом им стало не до шуток.

— Здравствуйте, — сказал глухой, хриплый голос на чистом аппирском.

Они вздрогнули и оглянулись. В углу стоял Кневх.

Кажется, они ко всему были готовы, но появление старого приятеля повергло обоих в кратковременный шок. Кневх стоял и смотрел на них, совсем не щурясь от яркого света фонарей, кряжистый, слегка сутулый, с огромными ушами, глубоко вросшими в мощный лысый череп. На нем была белая тога, величественно драпирующая его короткую шею и выступающий живот.

— Эллой считает, что забрать вас должен я, — спокойно проговорил Кневх. Руэрто Нрис и Ольгерд Оорл. Это вы. Я вас знаю.

— Мы тебя тоже, — очнулся наконец Ольгерд, — привет, Кневх.

— Я вас уже приветствовал.

— Зачем ты хочешь нас забрать?

— Так хочет эллой.

— Кто это?

— Это мы.

Ответ был странным. И отвечающий тоже мало походил на себя. У него было лицо Кневха, глаза Кневха, даже живот Кневха. Но что-то в нем было чуждое, что мешало поверить, что перед ними их старый приятель. И даже не его отчужденная манера изъясняться.

Ольгерд задумался и понял: Кневх говорил не своим голосом. От него взяли только оболочку и часть памяти, чтобы удобней было общаться. Самого же Кневха давно уже не было.

— Заметил, — шепнул Нрис, — тога уже белая, — сообразил, сволочь, с кем имеет дело. Но белый — это еще не сиреневый. И не голубой. Уж как-нибудь вырвемся из этого общежития.

— И много вас там? — спросил Ольгерд.

— Много, — был короткий ответ.

— А мы тогда зачем?

— Эллой Энгтри — открытая система. Закрытые системы нежизнеспособны. Мы должны жить и расти.

— До какого предела?

— Предела пока нет. Эллою Энгтри еще далеко до великого эллоя Магусты. Магуста сильнее и может поглотить Энгтри, как всех остальных. Нам надо расти.

— Ясно, — усмехнулся Нрис, — законы у них как у простейших на заре эволюции. Только питаются они не органическими молекулами, а высшими млекопитающими, типа таких дураков, как мы с тобой. До чего же Создатель любит повторяться! Фантазии ему что ли не хватает?

— Послушай, — начал было Ольгерд, пытаясь выудить из призрака как можно больше информации, — а если…

— Убирайтесь отсюда! — вдруг выкрикнул призрак своим, знакомым голосом, застывшее лицо его исказилось, — вы что, не понимаете, что он сожрет вас?!

— Кневх! Это ты?!

— Валите отсюда! Он сильнее! Не надейтесь на свою силу!

— Кневх, мы должны узнать как можно больше!

— Вы не успеете.

— Скажи только, он очень опасен?

— Он растет как снежный ком.

— Его можно уничтожить?

— Его может уничтожить только Магуста. Она сильнее.

— Это что еще за тварь?

— Это матка. Она отпочковывает всех, она же их и поглощает с новой информацией. Энгтри последний, кто остался, скоро она сожрет его.

— Где она сама?!

— Не знаю. Во всяком случае, не на Пьелле. Отсыпается она на необитаемых планетах, дальних, холодных. Лет по триста. А потом бодрствует на обитаемых.

— Она еще и Прыгунья? — усмехнулся Нрис.

— Она быстро обучается, — мрачно сказал Кневх, — когда-то поглотила Прыгуна, теперь вся галактика у нее в кармане… Ольгерд!

— Кневх посмотрел с ужасом, — исчезни, ради всего святого! Она еще не питалась эрхами. Представляешь, что будет, если она сожрет тебя?!