Неизвестен Автор - Без названия Страница 45

Вначале, когда я пришел сегодня к Вике, она взволнованно выслушала мой рассказ о посещении отделения милиции. Но успокоилась, поняв, что ничего страшного не ожидается.

- Если тебя из-за веры преследуют, то это благородные муки, Сережа... - сказал она и поддержала, - да Бог с ними со всеми! Неужели ты пропадешь без их должности. Пусть еще поищут такого директора!.. Если что, приходи работать к нам в парк!..

- Все! Сережа! Хватит... Чай остывает... - кричала в мутное окно Вика.

Я оставил свои шалости и вошел в комнату, и мы с Викой обнялись.

- Любимый человек мой... - прошептала она возле моего уха.

Раздался телефонный звонок... Вика подошла к аппарату и сняла трубку.

- Да, - сказала она. - Да, сейчас, одну минутку, - и она прикрыла микрофон трубки своей узенькой ладонью, обратилась ко мне. - Это тебя, Сережа.

- Кто? - спросил я.

- Какой-то Иван, - сообщила Вика и подала трубку мне. А я уже подошел и легким движением подхватил трубку из ласковых рук.

- Алло! - огласил я свое присутствие у аппарата.

- Алло! Здравствуй, Сергей, - сказал Иван.

- Здравствуй! - ответил я.

- Послушай, тебе Корщиков не звонил? - поинтересовался Иван таким тоном, словно он стоял сейчас на том конце провода и озирался по сторонам, высматривая засаду.

- Нет... - ответил я и поинтересовался в свою очередь, - а что случилось?

В это время я увидел, как Вика приостановилась у кресла и стала прислушиваться к моим словам. Теперь и мне приходилось говорить, будто за углом засада... Больше всего я беспокоился о том, что Иван может спросить что-нибудь такое, на что в присутствии Вики отвечать я не смогу. Но я успокаивал себя: "Иван благоразумный человек!" Однако я вслушивался в его голос настороженно и отвечал медленно, вкрадчиво анализируя свои слова.

- Слушай, Сереж, - говорил Иван, - если тебя вдруг позвонит Корщиков и будет предлагать коврик, то ты ни в коем случае не покупай его!

- А почему? - спросил я.

- Тебе надо отходить от них! - сказал мой учитель.

- От кого? - спросил покорно я.

- От Корщикова и от Ани, понятно? - внушительно определил Иван.

- Да... А почему? - не сопротивляясь, все так же покорно спросил я.

- Об этом потом, при встрече! - утвердил учитель.

- Хорошо, - согласился я.

- Ну пока, - попрощался Иван и повесил трубку.

Я тоже положил трубку и посмотрел на Вику, и улыбнулся ей, а сам подумал: "Я не успел спросить, что за коврик?.."

- Давай пить чай, - сказал я Вике.

- Что-то не так? Зачем он звонил? - спросила она.

- Не обращай внимания, - это с работы. А на работе, сама понимаешь, всегда каждый день какая-нибудь кутерьма!

И тут я вспомнил еще и о пропавшем магнитофоне, но сразу же отмахнулся от этой вчерашней, тяжеловесной мрачности...

Мы с Викой сидели друг возле друга, и пили чай, и переглядывались.

Жила Вика скромно. Ничего особенного, дорогого, как и лишнего в ее комнатах не находилось.

В одном углу в комнате стоял на тумбочке с отпиленными ножками черно-белый телевизор "Крым", в другом углу висела икона, под ней горела лампадка, в противоположном углу несколько книжных полок, поставленных прямо на пол друг на дружку, в последнем углу на стуле чернел телефонный аппарат, а посредине комнаты - два старых кресла и невысокий стол.

В соседней комнате находились две кровати: одна большая, деревянная, а другая маленькая, детская, тоже деревянная; был там еще шифоньер и трельяж...

Странное дело, но сегодня я начал видеть Вику по-иному. Я сидел и пил горячий чай, и во мне просыпался художник. Я словно отделился от того, что видел раньше, и заново созерцал Вику. Я старался не мешать Вике быть или объявиться в моих мыслях такой, какая она была высвечена этими молчаливыми мгновениями чаепития. И я видел Вику заново: осмысленные карие глаза, отточенная фигура, мягкие, невесомые жесты, милый овал лица, цветение и магнетизм аромата вокруг нее, а эти губы, а волосы, спадающие на плечи, всегда будто тают у меня в руках...

- Мы по соседству жили и любили. Мои ладони бережно так плыли у девочки по трепетной груди. И тайна ожидала впереди... - невесомо и сладко продекламировал я.

Вика встала с кресла, поставила свою чашку с недопитым чаем на стол, подошла ко мне, села на колени, и обняла меня за шею, и тихо попросила:

- Прочти мне еще что-нибудь... - и она, как малыш, прильнула ко мне всем своим телом.

- Я прочту тебе "Лунную балладу", - задумчиво сказал я, немного помолчал и, вздохнув, заговорил: "Я шел. Светил мне серп Луны. К себе любовь - колдунья звала. Я усмехнулся. Предрекала: "Пути настанут солоны..." Бросал я вызовы годам, все шла колдунья по пятам. Луна росла и шаром стала. И шаг замедлил я, устало, и осмотрелся в первый раз: колдуньи лик меня потряс! Обветрен я, она все та же, как мне в отместку молода, и не влечет уж, как тогда... "Ты шаг за шагом шел от жизни, - она сказала в укоризне. - Ты усмехнулся, был невежда, теперь тебе - одна надежда!.." "Колдуньи облик дивно стих, в глазах ее иные толки. И только лунные осколки сверкают серпиками в них... Теперь, в исходе полнолунья, - мне солоно. Молчит колдунья..."

- Сережа, - прошептала Вика.

- Я здесь, Вика, - отозвался я.

- Я люблю твои волосы, - заговорила она, близко рассматривая меня. Я люблю твои карие глаза, я люблю твой курносый нос и ямочки на щеках, когда ты смеешься, я люблю твое тело. Я вся пропахла тобою, Сережа, Сереженька...

- Как долго мы рисовали друг друга, - прошептал я.

Сердцебиение времени истощало чувства. Мы оба устали, мой обновленный взгляд скользнул по зеркалам трельяжа. Передышка... И снова сердцебиение времени, и снова передышка, и теплота успокоения...

Когда я поднялся к себе в квартиру и только успел раздеться и зайти в свою комнату, как тут же раздался телефонный звонок. Я быстро прошел в прихожую и поднял трубку.

- Алло! - сказал я.

- Алло! - ответили мне. По голосу, по-моему, это был Корщиков.

- Саша? - спросил я, чтобы удостовериться в своем предположении.

- Да, Сережа, это я... - подтвердил Корщиков.

- Как там, во Дворце Здоровья? - поинтересовался я.

- Все хорошо, от Ани привет, - сообщил Корщиков.

- Спасибо, - поблагодарил я. - И ей тоже! Большой привет!

- Я передам, - сказал Саша, но вдруг: - Слушайте, Сережа, я вам потом перезвоню, - заволновавшись, быстро заговорил он.

- Когда, Саша?! - крикнул я в трубку, потому что какой-то невнятный шум, то ли шипение, будто вьюга, клочками начал прорываться в трубке, и голос Корщикова тускнел - не разобрать, и пропал...

Я подождал пару минут у аппарата нового звонка, но и через десять минут, когда я уже успел немного перекусить на кухне, телефонного сигнала не последовало...

"Корщиков хотел предложить мне коврик! - подумал я. - Но ему что-то помешало?.."