Олег Никитин - Живые консоли Страница 45

Кайл на минуту замолк, и Тима догадался, что директор с кем-то разговаривает (его адамово яблоко пошевелилось). Вскоре хлопнула дверь, и на пороге кабинета возник поджарый и весьма возрастной тип в белом халате. Из его правого глаза торчала туба микроскопа.

– Вот и он!

– Норберт Гномм, – энергично высказался новый посетитель

Он прямиком направился к Тиме и стиснул его ладонь сухим и горячим рукопожатием. В единственном видимом зрачке эксперта мелькнула насмешка, когда он уяснил возраст изобретателя пресловутой насадки, поставившей «на уши» весь конструкторский Отдел корпорации. Реагировать на коммерческого директора в том же духе он поостерегся (или попросту привык не обращать на его юные лета внимания, все-таки тот держался в своем кресле вполне уверенно).

– Так это вы, молодой человек, разработали знаменитую нашлепку, чертежи которой поступили в мой отдел сегодня утром?

– Я. Только не нашлепку, а насадку.

Гномм уселся между хозяином кабинета и Тимой, небрежно отодвинул рукой горку деталей и оперся локтями о стол.

– Вы позволите?

Эксперт выхватил из-под носа начальника ворох бумажек с резолюцией Департамента, размашисто начертанной поперек первого листа (Тима успел разглядеть ее с помощью Чиппи). Распакованный из тора в обычный гипердокумент, проект юного изобретателя стал более доступным для изучения.

– Начнем с самого начала. Прежде всего, нас особенно поразило ваше предложение заменить разрушаемый металлополимер шлема на постоянные электроды, намертво вживленные в черепную кость. Как вы себе это представляете?

Норберт уставился окуляром на Тиму и выдержал не меньше трех секунд молчания, прежде чем изобретатель ответил:

– Электроды должны заменить обычные волосы. Хирургически это не представляет никакой сложности, эстетически – тоже, разве что пользователи новой консоли лишатся возможности отращивать их. Каждая волосинка (на самом деле состоящая из тысяч металлополимерных нитей) на внешнем конце будет иметь химический ключ, который позволит ей совместиться только с одним из микрогнезд на шлеме. Второй конец волоса под черепной костью разветвится на молекулы, каждая из которых проникнет в свой участок мозга. – Тима всего лишь сжато излагал содержание первой части своего проекта. Он предположил, что у эксперта корпорации пока не было времени ознакомиться с чем-либо еще, кроме кратких резюме в конце каждого раздела. Скорее всего, так оно и было. – Первичная настройка волокон будет происходить один раз, во время инсталляции консоли. Программа отправит в каждый из доступных участков мозга определенный сигнал и по реакции субъекта определит, за какой вид деятельности организма отвечает каждая вживленная нить…

– Чем это лучше применяемой нами схемы? – перебил его Гномм. – Такая же точно инсталляция происходит и сейчас, занимает она не больше минуты, зато клиент не задумывается о длине своей прически. Вы просто скопировали свою процедуру с применяемой нами, вот и все. – Эксперт скептически усмехнулся. Дюгем продолжал с вялой заинтересованностью следить за аргументами сторон. – И еще: насколько я понял, с помощью вашей насадки вы хотите внедриться в ткань таламуса…

– Верно.

– Однако предыдущее поколение средств доступа к Сети оперировало именно с ним! Что же, вы собираетесь повернуть прогресс вспять и возродить отжившие схемы?

– Не все в старых схемах было так уж плохо, даже наоборот, – упрямо сказал Тима. – Я специально не стал «изобретать велосипед» – так, кажется, говаривали в прежние времена по этому поводу. Всюду, где возможно, я старался использовать описанные в доступных источниках процедуры, и во всех таких случаях я указал автора патента (два из них, кстати, принадлежат вам, уважаемый господин Гномм). Я уверен, что возможности таламуса исчерпаны далеко не все! Или вы полагаете, что это недостаток моего проекта? – ответил на обвинение Тима. Внутренне при этом он съежился.

– Это достоинство, – неожиданно вступился за него Дюгем. – Уважаемый эксперт Гномм далек от экономических аспектов производства. Гораздо выгоднее использовать уже наработанные схемы, чем выдумывать новые.

Норберт лишь хмыкнул, но промолчал, давая понять, что отступил – но временно.

– Выигрыш от применения постоянных электродов заключается в том, что мы получаем доступ к наиболее трудноуловимым, или «плавающим» точкам мозга. Уверенно выявить их за время минутной инсталляции невозможно. Это так называемые эмоциональные центры, рассеянные по коре мозга – эйфории, печали, гнева, скорби, страха и так далее. Микронная ошибка в наведении разрушаемого электрода неизбежно приведет к искажению восприятия образов и явлений. Скажем, смерть друга воспримется как удача, и так далее. Следовательно, программное регулирование эмоционального состояния человека исключается. То есть производители консолей целиком положились в этом вопросе либо на химию, либо на естественные мозговые процессы. Моя же инсталляция, поскольку не связана жесткими временными рамками, точно привяжет электроды к эмоциональным центрам коры. В любой момент человек чисто программным способом сможет вызвать у себя, скажем, состояние эйфории или сексуального удовлетворения. Наблюдая печальное явление, от которого нельзя изолироваться, он легко симулирует скорбь…

Тима увлекся и говорил с заметным воодушевлением, а его слушатели, будто прикованные к креслам, молча внимали ему. Даже скептицизм на физиономии Гномма ненадолго сменился удивлением.

– Как вы собираетесь организовать бесперебойный синтез медиаторов? – неожиданно встрял эксперт, чем прервал вдохновенную тираду изобретателя. – Надеюсь, вы понимаете, что одних лишь естественных «запасов» мозга для такой бурной, требующей расхода энергии деятельности вам, скорее всего, будет мало?

К этому вопросу Тима был не готов, и весь его запал внезапно исчез. «Неужели я чего-то не знаю? – сумбурно заметалась в голове изобретателя. – Корпоративные лаборатории не сразу публикуют результаты на общедоступных узлах…»

– Но ведь не обязательно все время «давить на педаль» эйфории, – пробормотал он. – Можно внести в процедуру ограничение по времени воздействия на корковые центры. Пока естественный химический баланс мозга не восстановится…

Гномм с торжествующим видом откинулся в кресле и довольно потянулся, скосив единственный глаз на Дюгема. Тот, кажется, понял из спора далеко не все – хотя и уловил, что изобретатель не полностью продумал свой проект, и не на все вопросы у него заготовлены исчерпывающие ответы.

Дверь внезапно отворилась, и в кабинет вплыла ослепительно смуглая, почти черная девушка в одежде свободного покроя. Она поставила на стол золотой поднос с тремя бокалами светлого, под цвет металла, пива и уголком губ улыбнулась поочередно всем троим собеседникам.