Отмель - Илья Сергеевич Ермаков Страница 46

Она развернулась лицом к горящему дому. Стена огня уже преграждала вход. Рыжее пламя охватило весь второй этаж. Дом превратился в один огромный полыхающий столб.

Мама прижалась спиной к дереву и прижала к себе Девочку.

Мама сказала жестом:

– Прости. Кошка осталась.

И она указала на дом.

Кошка погибла. Сгорела вместе с домом.

Девочка в ответ только прижалась к Маме и уткнулась лицом ей в плечо.

Мама поцеловала дочь в лоб.

Мальчик?

Мальчик лежал в снегу, неподалеку от тела Бабушки.

Он лежал, повернув голову набок, и смотрел, как их дом, их убежище, их укрытие, превращается в груду угля.

Тишина и огонь раскололи этот мир.

«Только не это» – крутилось в голове Мамы, – «Только не так. Этого не должно было случиться. Не должно».

Ее взгляд устремился в сторону мертвого тела Бабушки, и она испустила отчаянный душераздирающий вопль.

Миры соприкоснулись. И сознание помутилось.

Все покрылось сепией.

И голос… нежный женский незнакомый голос, все тот же… сказал ей:

– Ты уже готова путешествовать?

Глава 14

– Путешествие.

Мир покрылся мазками сепии.

Мама шла среди деревьев, обращающихся в пепел после того, как она оставляла их за спиной.

Реальность за ней угасала, уничтожалась, исчезала совсем и навсегда.

Она старалась не оглядываться назад, чтобы не видеть, как мир за ней рушится и исчезает.

Она слышала треск огня. И ощущала жар пламени в груди. Охваченный невидимым пожаром лес растворялся в черной массе: углях, золе и пепле. В воздух, в серо-желтое небо, поднимались черные столбы.

Она шла за голосом, который вел ее вперед. Голос, нежный, заботливый, успокаивающий.

Знакомый голос… одной незнакомки.

– Ступай.

И она шла дальше, пробираясь через дымящиеся кусты рябины, можжевельника и дикой малины.

С неба сыпал… не снег. Это не черный снег, а пепел.

Он сыпался густыми чернильными легкими хлопьями, покрывая белую землю под ногами.

– Не оглядывайся.

Мама прошла меж деревьев и вышла на пляж. Горящий лес остался позади. Перед ней – отмель. Белый песок и бесконечное молочное море.

Здесь стоял дом. Знакомый одноэтажный каменный дом. Дом, у которого располагалось оборудование, предназначенное для работы с деревом. Дом семьи плотника.

Мама остановилась, увидев его снова. Она отчаянно пыталась вспомнить… когда и где она его видела прежде.

– Иди.

И она пошла.

Дверь дома открылась, и на улицу вышел мальчик, лет двенадцати, со спутанными каштановыми волосами по плечи. Одетый в простую тунику, с пояском и в сандалиях. Через плечо висела кожаная сумочка.

Он прошел в сторону моря и остановился.

Из дома вышла женщина, облаченная в черные балахоны. В руке она держала белый платок.

Женщина что-то крикнула, но Мама не поняла ее наречия.

Она подошла ближе.

Мальчик развернулся и помахал рукой. И тогда Мама разобрала слова женщины. Та говорила на ином языке, но Мама отчетливо понимала весь смысл сказанного:

– Не уходи!

И мальчик ответил. Тем же странным языком, который Мама понимала:

– Я должен. Я больше не могу здесь оставаться.

– Прошу. Не надо. Ты нужен нам здесь. Мне, отцу, братьям. Мы – твоя семья.

– Семья, которая не верит в меня, да? У меня есть свой путь.

– Сынок, прошу…

– Ты тоже не веришь в меня, мама?

– Нет! Нет! Я верю! Я верю…

– Что-то не видно. Я люблю вас. Люблю, но все равно должен уйти. Меня ждут в другом месте.

– Прошу… подумай…

– Я уже все решил. Время пришло. Отныне я не могу оставаться с нами более дня. Я должен отправиться в путешествие. Мне нужно найти свой путь. Без вас. Самому.

– Сынок.

– Прощай, мама. Знаю: ты найдешь меня, когда придет время. Ты еще узнаешь обо мне!

Женщина ничего не сказала. Она лишь прижала белый платок к лицу.

– Прощайте! Прощайте все!

Мальчик помахал рукой, развернулся к морю и пошел. Он ступил в молочные воды и скрылся в их толщах, исчезнув с этого мира.

Мама смотрела на женщину. Та упала на колени в песок. Платок выпал у нее из рук. Женщина схватилась рукой за дверь и…

Заплясало алое пламя.

– О, нет! – выкрикнула Мама.

Она подбежала к дому. Огонь моментально охватил все: стены, крышу, мебель внутри.

Но пламя не уничтожало дом. Все оставалось целым и невредимым. Дерево не обращалось в уголь и пепел. Камни не плавились. Стены не падали. Слышался треск огня, танцующего вокруг. Но никаких разрушений от него не последовало. Пламя не приносило вреда.

Словно оно было… холодным, невидимым, неосязаемым.

Но Мама его видела. Видела, как весь дом плотника охватил огонь!

Как только мама того мальчика коснулась двери дома…

Кто эта женщина?

Почему ее голос кажется таким знакомым?

Она должна это узнать.

– Ты не готова, – раздался голос из ниоткуда.

– К чему я не готова?

– Путешествовать.

Мама не слушала. Она сорвалась с места и побежала к дому, к той женщине.

Незнакомка встала с колен, еще раз взглянула на море и развернулась.

– Нет! Подождите! Я должна знать! Я должна увидеть ваше лицо! Лицо…

Но голос вторил:

– Еще рано. Ты не готова путешествовать.

– К черту! Я должна… должна увидеть…

Мама прибежала к дому, догнала женщину, уходящую внутрь, протянула руку вперед и коснулась… ее плеча.

Женина замерла.

Мама, охваченная волнением, опустила руку и застыла на месте. Все вокруг полыхало: стол, стулья, шкафы, кувшины.

Все в огне.

Она ждала.

Ждала, когда женщина развернется, и она увидит… ее лицо.

«Давай же. Я так долго этого ждала».

– Ты должна вернуться. Сейчас же.

– Нет! Сначала я увижу!..

– Возвращайся и готовься. Путешествие вот-вот начнется…

– Не сейчас! Прошу! Я не готова! Ты сама это говорила! Я только посмотрю… одним глазком…

И вот женщина в черном поворачивается к ней.

Поворачивается и делает шаг в ее сторону…

Мама лишь на мгновение увидела собственное отражение, а потом женщина исчезла, пройдя сквозь ее тело-призрак.

И пламя охватило Маму.

И унесло прочь из этой реальность в другую.

В ту, где ее ждут…

Мама открыла глаза и обнаружила, что лежит на холодной, посыпанной снегом, земле. Рядом с ней Девочка. Дочь смотрит на мать с тревогой, словно та больна.

Мама смотрит вперед перед собой и видит дом… их дом, от которого остались обугленные черные доски, уголь, зола и пепел, столбом поднимающийся к небу.

В стороне лежит тело Бабушки. А рядом – Мальчик. Уже не спит, не лежит, а сидит