Андрей Чертков - Миры Стругацких: Время учеников, XXI век. Важнейшее из искусств Страница 46

Вопрос прозвучал ласково. Литвин выражался так всегда. Но он был из тех, кто мягко стелет, да жестко спать. Профессия обязывает…

— Все готово. А у тебя?

Литвин усмехнулся — он тоже был эмоциолист.

— Привез героя.

— И этот тоже ни о чем не догадывается? Естественно. Всех же воспитывают в ожидании призвания. — Продюсер снова усмехнулся. — Надежды юношей питают! Нет, если бы мэлонизации не было, ее бы стоило придумать!

Его самодовольство было настолько неприкрытым, что режиссера передернуло.

Литвин ему никогда не нравился. Но ничего не поделаешь — деловых партнеров не выбирают. Работать приходится с тем, кто под руками.

Творцы бывают разными. Неисповедимы пути Господни: одних Он создает способными командовать обычниками, другие могут лишь зарабатывать деньги. Но и те и другие — творцы и друг без друга существовать не в состоянии. Как политики и банкиры. А обычникам остается только подчиняться…

— Ты мне так и не покажешь, отец, как ты добиваешься таких результатов?

Режиссер мотнул головой:

— Извини, у каждого свои секреты. Давай сюда призванного и оставь нас на несколько часов.

Продюсер вышел.

«Ишь, — подумал Ковель, — любопытство — фундаментальная эмоция. Даже у обычников она присутствует. А уж у эмоциолистов и подавно!»

Интересно, как был бы устроен мир, кабы установка, созданная братьями Мэлони, обладала властью над мозгами всех людей? И кем бы стал он, режиссер Ковель? Был бы тупяком, равнодушно командующим сенсор-клавишами на какой-нибудь промышленной технике? Он, правда, и сейчас отчасти занимается этим, но не равнодушно, ох как не равнодушно! Ладно, пора работать…

Он давно уже проверил помещение — никаких жучков в стенах спрятано не было. Так что подсмотреть или подслушать невозможно.

Аппаратуру, правда, Литвин вполне мог просканировать.

Ну да и дьявол с ней! В аппаратуре никакого секрета нет. Такая же на всех студиях Министерства пропаганды. А главный секрет известен одному только Ковелю. Хотя, может, конечно, и еще кто-то из режиссеров сделал такое же открытие, да только никто в этом не признается. Зачем резать курицу, несущую золотые яйца?

Испытание началось даже интереснее, чем рисовала фантазия Ластика.

Полет на глайдере в неведомом направлении… Приземлились среди каких-то руин… Поселили Ластика в самом настоящем бункере. Или как там называются подземные помещения? Может, землянки?..

Мужчина из Мира дал Ластику поесть и велел ждать.

— А на каком поприще мне предстоит испытание? — спросил Ластик.

Мужчина рассмеялся:

— А как ты думаешь, парень, я тебе отвечу? — Он погрозил толстым пальцем. — Если бы призванный знал, в чем состоит испытание, реальным ли оно стало бы? — Он снова улыбнулся. — В свое время узнаешь.

Мужчина был прав.

Известно, что обычники ни на что больше не способны, кроме как на тупую работу. Как муравьи… И потому общество держится на приютских. Именно из них делают всех руководящих работников, именно они занимаются творчеством, именно они двигают науку. И за это обычники их ненавидят!

И неудивительно: обычников воспитывают такие же тупые родители, а приютских — Наставники. Приют — это одна большая семья, все члены которой озабочены главным: подготовить человека к будущей интересной работе.

А тупарям остается тупизна. Так что ненависть их понятна.

Но кому много дано, с того много и спрашивается. И испытание — один из таких спросов… Не станем спешить. В свое время все станет ясно.

Ждать пришлось недолго.

Вскоре мужчина по имени Литвин пришел за Ластиком:

— Идем, парень!

Он сопровождал Ластика какими-то темными замусоренными коридорами, пока не привел в новое помещение. Здесь тоже царил полумрак, но было гораздо чище. В дальнем углу расположилась койка, а рядом с нею стол. На столе стоял какой-то прибор, оборудованный обручем инфообменника.

В помещении находился еще один мужчина. У него было доброе лицо.

Литвин оставил двоих с глазу на глаз.

— Привет! — сказал хозяин помещения. — Давно тебя жду!

Оказывается, Ластика тут ждали. Впрочем, иное стало бы странным. Если его призывали, то, естественно, должны были ждать…

— Я киношный режиссер, — продолжил мужчина, — и хочу сделать из тебя актера. Ты не против?

Еще бы Ластик был против!

Для приютского главное — покинуть приют. А там все приложится — судьба впереди длинная. А то ведь не всех призывают, некоторые так и проживают всю свою жизнь под защитой приютских стен.

— Прими-ка вот это. — Режиссер достал из нагрудного кармана куртки пилюлю.

Ластик послушно исполнил приказ.

— А теперь ложись на койку и надевай обруч.

Ластик исполнил и этот приказ.

Тут же голова побежала куда-то вдаль, а оттуда, издали, пришло желание поспать.

— Максим приоткрыл люк, высунулся и опасливо поглядел на небо, — послышался голос режиссера.

И Ластик понял, что рассказывают про него.

Он приоткрыл, высунулся и опасливо поглядел.

Небо здесь было низкое и какое-то твердое, без этой легкомысленной прозрачности, намекающей на бездонность космоса и множественность обитаемых миров, — настоящая библейская твердь, гладкая и непроницаемая. Твердь эта, несомненно, опиралась на могучие плечи местного атланта и равномерно фосфоресцировала. Ластик поискал в зените дыру, пробитую кораблем, но дыры там не было — там расплывались только две большие черные кляксы, словно капли туши в воде. Ластик распахнул люк настежь и соскочил в сухую траву…

Допрос контролера Мазуру ничего не дал.

Не знаю, господин следователь, я не делал ничего противозаконного. Вы не можете подумать про меня такое!..

Мазур бы ему поверил, но скрывалось в глубине глаз подозреваемого нечто такое, чего следователь никогда не замечал у людей такого уровня.

— Хорошо, — сказал он. — Вы свободны. Пока.

Отпустив контролера, следователь посоветовался с психотерапевтом УБЭП.

— Может ли нормальный контролер качества, работающий на фабрике инфокристаллов, врать?

— Только в одном случае. Если у него каким-то образом произошло нарушение мэлонизации.

— А это возможно?

— Теоретически возможно все. Человеческая психика — сложная вещь… Но на практике я ни о чем подобном не слышал.

А через час пришла новость о том, что контролер покончил жизнь самоубийством. Просто шагнул в окно. С двадцать пятого этажа.

Ничего не оставалось, как продолжать проверять свои подозрения. И Мазур поручил оперативникам установить слежку за работниками студии релаксационных фильмов. Для начала за продюсерами и режиссерами. От эмоциолистов можно ожидать чего угодно…