Айзек Азимов - Миры Айзека Азимова. Книга 8 Страница 46

Наконец Д. Ж. сказал:

— А теперь леди Глэдия, солярианка по происхождению, гражданка Авроры, совершившая подвиг во славу Бейлимира…

Раздались громкие аплодисменты, хотя предыдущих ораторов встречали довольно прохладно, но Д. Ж. поднял руки, прося тишины, и закончил:

— Леди Глэдия хочет приветствовать вас.

Луч света выхватил из темноты Глэдию, и она в панике повернулась к Д. Ж. Аплодисменты гремели в ее ушах. Хлопая в ладоши, Д. Ж. наклонился к ней и прошептал:

— Вы их всех любите, вы желаете мира, а поскольку вы лицо неофициальное, то не привыкли к длинным речам. Скажите это и сядьте.

Она смотрела на него, ничего не понимая, слишком взволнованная, чтобы слышать его слова, затем встала — и очутилась перед бескрайним людским морем.

34

Глэдия встала и почувствовала себя совсем маленькой. Люди на сцене, даже женщины, были выше ее. Она стояла, а они сидели, и все равно были выше. Что касалось публики, застывшей в каком-то угрожающем молчании, то все и каждый в ней были, как казалось Глэдии, больше ее по всем параметрам.

Она сделала глубокий вдох и сказала:

— Друзья! Вы потомки землян, все до одного, и я тоже. Иных нет ни в одном обитаемом мире — ни во Внешних мирах, ни в Поселенческих, ни на самой Земле, везде только земляне или их потомки. Перед этим фактом все остальные различия — ничто.

Она бросила быстрый взгляд на Д. Ж. Тот чуть заметно улыбнулся, и одно его веко дрогнуло, словно он собирался подмигнуть. Глэдия продолжала:

— Чувство родства должно руководить каждым нашим поступком, каждым помыслом. Я благодарю вас всех за то, что вы считаете меня такой же, как вы, и приветствуете меня здесь несмотря ни на что. Поэтому я надеюсь, что скоро настанет время, когда шестнадцать миллиардов людей, живущих в любви и мире, будут считать себя близкими — не больше и не меньше. Я думаю о нас не только как о друзьях, но и как о родственниках.

Буря аплодисментов оглушила ее. Глэдия восприняла это как знак, что говорила хорошо и, главное, достаточно. Она поклонилась направо и налево и хотела сесть. Но в зала раздался голос:

— Почему вы говорили не по-соляриански?

Она застыла и растерянно посмотрела на Д. Ж. Тот чуть заметно покачал головой и беззвучно выговорил одними губами: «Не обращайте внимания», — и сделал жест, чтобы она села.

Она смотрела на него одну-две секунды, затем сообразила, как некрасиво выглядит она, ярко освещенная, в незаконченном процессе усаживания. Она снова выпрямилась и заулыбалась публике, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону. Тут она впервые заметила приборы, сверкавшие объективы которых уставились на нее. Ну, конечно! Д. Ж. упоминал, что происходящее транслируется по гипервидению. Однако сейчас ей это было безразлично.

Она говорила, ей аплодировали, и она стояла перед публикой прямо, спокойно, все ее видели. Что еще за непредвиденное обстоятельство? Глэдия улыбнулась.

— Я считаю этот вопрос дружеским. Вы хотите, чтобы я продемонстрировала вам свое образование? Кто из вас хочет, чтобы я заговорила по-соляриански? Не стесняйтесь, поднимите руки.

Поднялось несколько рук.

— Человекоподобный робот на Солярии слышал, как я говорила по-соляриански. И это его погубило. А ну-ка, кто хочет услышать солярианскую речь?

Зал превратился в море колыхавшихся рук. Глэдия почувствовала, как ее теребят за брюки, и быстрым движением стряхнула чужую руку.

— Прекрасно. Опустите руки, дорогие мои родственники. Видите ли, сейчас я говорю на галактическом стандартном, который является и вашим языком. Однако я говорю так, как говорят на Авроре, но вы понимаете меня, хотя некоторые слова я, возможно, выговариваю не так, и мой голос может иногда сбивать вас с толку, потому что некоторые звуки у нас произносят высоко или низко, словно поют. Другим космонитам это кажется смешным. В солярианском же языке эта напевность отсутствует, в ней много горловых звуков, раскатистое «р».

Она произнесла несколько фраз. В зале засмеялись, но Глэдия даже не улыбнулась.

Наконец она подняла руки и резко опустила их, словно что-то отрубила. Смех смолк.

— Я, вероятно, никогда больше не поеду на Солярию, а потому у меня не будет случая пользоваться солярианским языком. — Она повернулась к Д. Ж. и слегка поклонилась ему, заметив, что у того выступил пот на лбу. — Славный капитан Бейли информировал меня, что я неизвестно когда вернусь на Аврору, так что могу отбросить и аврорианский диалект тоже. Значит, у меня единственный выход — говорить на диалекте Бейлимира, и я сразу же начинаю практиковаться.

Она сделала вид, что засовывает большие пальцы за несуществующий пояс, выпятила грудь, опустила подбородок, изобразила самодовольную улыбку Д. Ж. и сказала, стараясь имитировать его баритон:

— Мужчины и женщины Бейлимира, должностные лица, законодатели, уважаемые лидеры, сограждане — сюда входит каждый, кроме, вероятно, неуважаемых лидеров… — Она старалась проглатывать некоторые буквы или произносить их с придыханием.

На этот раз смех был громче и продолжительнее, и Глэдия тоже позволила себе улыбнуться. В конце концов она заставила их смеяться над собственным языком.

Когда все успокоились, она сказала по-аврориански:

— Все диалекты странны тому, кто к ним не привык, и это часто восстанавливает людей друг против друга. Но ведь диалект — это просто манера говорить. Все мы — и я, и вы, и люди в других обитаемых мирах — должны слушать язык сердца, а у него нет диалектов. Этот язык — если только мы будем его слушать — звучит одинаково для всех.

Глэдия хотела сесть, но тут раздался женский голос:

— Сколько вам лет?

— Сядьте, мадам! — проговорил Д. Ж. сквозь зубы. — Не обращайте внимания на вопросы.

Глэдия повернулась к Д. Ж. Он привстал.

Люди на сцене, которых она видела в полутьме, напряженно подались вперед. Она снова повернулась к зрителям и звонко крикнула:

— Здесь хотят, чтобы я села. А вы хотите? Я вижу, вы молчите. Кто хочет, чтобы я осталась здесь и честно ответила на вопрос?

Раздались аплодисменты и крики:

— Оставайтесь! Оставайтесь!

— Глас народа, — сказала Глэдия. — Простите, Диджи и все прочие, но мне велят говорить. — Она искоса взглянула на луч света и крикнула: — Я не знаю, кто там управляет светом, но осветите зал и отключите этот луч. Мне наплевать, как это отразится на гиперволновых камерах. Наладьте хорошенько звук, вот и все. Я буду говорить хоть в темноте, лишь бы меня было слышно. Правильно?